Эти годы будут для него намного легче прежних. Бенито сразу стало свободнее дышать: улучшились и дисциплина, и успеваемость. Появилось и первое в его жизни хобби – уже под конец учебы он откроет для себя игру на скрипке (хотя впоследствии будут утверждать, что Муссолини начал музицировать на ней еще в пятилетнем возрасте), до конца жизни остававшуюся для него любимым занятием.
Несмотря на сложный характер, у подростка был пытливый, острый ум. Уже в те годы он много, но, как и все самоучки, бессистемно читает. Увы, Муссолини и тогда, и позже будет мешать сформировавшаяся в школьные годы нелюбовь к систематическим усилиям, отчасти вызванная неспособностью родителей и педагогов направить потенциал ребенка в нужном направлении. Тем не менее многие учителя отметят имевшиеся в этом трудном ребенке ум и способности, хотя до проводимых Муссолини аналогий с молодым Бонапартом было, конечно же, очень далеко.
Но в те годы Бенито был по большей части доволен своим положением. У него вновь появляются приятели, готовые выполнять его нехитрые замыслы. В то же время школьная администрация не считает его дерзким задирой или проблемным подростком. «Юный бунтарь», оказавшийся в намного более свободной среде, перестал прибегать к слишком жестоким методам отстаивания своих позиций – он все еще хотел эпатировать окружающих и подчас пускал в ход кулаки, но до поножовщины дело уже не доходило.
В известной мере такому смягчению характера способствовало то, что молодой итальянец открыл для себя радости «продажной любви». В возрасте шестнадцати лет он впервые посещает публичный дом и с тех пор неизменно предпочитает «выпускать пар» не в драках, а в постели с женщинами. Отныне почти каждое воскресенье Муссолини будет проводить в одном из борделей Форли. Бенито не ограничивается проститутками, он заводит многочисленные интрижки с местными девушками, без малейшего зазрения совести обещая жениться на каждой. Впрочем, он и без того пользуется немалой популярностью – кто же не влюбится в школьного хулигана, способного часами разглагольствовать о себе или будущей революции? Рассказы отца о знаменитых бунтарях и революционерах прошлого усвоены им вполне – они так отвечают мятежному состоянию его души!
Муссолини всегда везло на любовном фронте – вплоть до 1940 года рассказы о его похождениях будут служить ему неплохой рекламой, а вовсе не источником беспокойства или стыда. Итальянцам очень нравилось, что их вождь, как и они сами, не без греха, хотя сам Муссолини без всякого стеснения рассказывал о своих успехах лишь когда еще причислял себя к левым. Став лидером фашизма, он будет позиционировать себя как поборника семейных ценностей, поэтому из итальянских библиотек изымут его первую автобиографию, на страницах которой было немало пикантных подробностей его личной жизни.
Тем не менее в начале тридцатых годов он позволил опубликовать собственную биографию, написанную его любовницей Маргеритой Сарфатти. Желая еще раз подчеркнуть лидерские качества дуче, она тоже обратилась к детству диктатора, но подошла к этой теме не так, как другие апологеты Муссолини, а наделив ее чувственным подтекстом. Например, она рассказала, как совсем еще маленький Бенито, угрожая ножом, преследовал понравившуюся ему семилетнюю девочку – этим автор хотела подчеркнуть и раннюю сексуальность лидера нации, и его «природное» стремление к доминированию. Сегодня подобные воспоминания вполне могли бы подмочить репутацию любого западного политика, но тогда, по замыслу Сарфатти, Муссолини с его «волей к жизни», «неистовством варвара» откровенно противопоставлялся рафинированным, «немощным» лидерам демократической Европы. Муссолини и в самом деле считал своих противников импотентами, хотя книга Сарфатти ему все равно не понравилась и впоследствии была запрещена в Италии до 1945 года.
Раньше же он был намного более откровенным. В уже упоминавшейся автобиографии, написанной им во время нахождения под следствием в итальянской тюрьме, молодой социалист фактически признавался в изнасиловании:
«Я схватил ее на лестнице, затолкал в угол за дверью и овладел ею. Поднявшись, униженная и вся в слезах, она оскорбила меня, сказав, что я отнял у нее честь, во что невозможно было поверить. И я спрашиваю у вас, какую честь она имела в виду?»
Муссолини выглядит тут не слишком привлекательно, хотя, скорее всего, он попросту рисовался перед читателями, бравируя откровенностью любовных отношений бедняков перед рафинированными буржуа. Вряд ли эта история имела место в действительности, но она вполне отвечает тому образу, в котором Муссолини хотел предстать тогда: бунтаря, поднявшегося из трущоб ради борьбы за всеобщее счастье. История с изнасилованием должна была служить иллюстрацией к тезису о том, что у «бедняков чести нет». Писавший эти строки социалист не хвастался «подвигами юности», а указывал на социальные пороки итальянского общества.