Когда для красных настал час расплаты, Муссолини был тут как тут.
Глава 12
КАСТОРКА И ПОДЖОГИ
Захват фабрик рабочими, а также неспособность и нежелание Джолитти применить силу для их изгнания потрясли высший и средний классы Италии. Через шесть недель после того, как рабочие металлообрабатывающей промышленности вернулись на рабочие места, средний класс начал смыкаться с фашистами. На фашистских митингах ораторы поносили большевиков, сенат, папство и короля. Многие консерваторы, принадлежавшие к среднему классу, не одобряли этих проклятий в адрес папы и сената и были шокированы критикой короля. Землевладельцы, особенно те, кто был связан с офицерским корпусом регулярной армии, были преданы королевскому Савойскому дому со времен Виктора Эммануила II и Рисорджименто. Многие из них испытывали личную симпатию к Виктору Эммануилу III. Король, несмотря на свой маленький рост, обладал величественным достоинством и обаянием, а во время Первой мировой войны делал все, что от него требовалось. Но самые ярые роялисты готовы были многое простить фашистам, даже их оппозицию монархии, при условии что фашистские отряды станут на пути социалистов и покончат с угрозой большевизма.
На выборах в ноябре 1919 года социалисты победили с подавляющим большинством в Болонье и Ферраре. Состоящие из социалистов городские советы убрали с ратуш национальные трехцветные флаги и водрузили на их место алые. В Ферраре они заменили еженедельный день отдыха, передвинув его с воскресенья на понедельник. Они советовали давать новорожденным детям не привычные христианские имена католических святых, а подходящие социалистические имена: Спартак, Ленин или Рибеллионе, то есть Мятежник.
Низовое отделение фашистской партии открылось в Ферраре в октябре 1920 года. Его члены встречались каждый день в кафе «Модзи» за Соборной площадью. В течение месяца туда влилось более трехсот новых членов. Одним из молодых феррарцев, вступивших в него, был Итало Бальбо. Он родился в 1896 году в деревне под Феррарой. Подростком он етрастно увлекся идеями Мадзини, был ярым его поклонником и вступил в республиканскую партию, горячо поддерживая интервенционистскую кампанию 1914–1915 годов. В армию он пошел сразу, как только Италия вступила в войну. Он отважно сражался, был отмечен наградами и страшно возмущался, слыша, что, пока он воюет за родину, социалисты проводят в Ферраре антивоенные демонстрации. В одном из писем домой Бальбо с отвращением писал об «этих негодяях местного нейтралитета», являющихся позором Феррары, и предлагал их публично высечь. Он говорил друзьям, что после войны, покончив с австрийцами, вернется в Феррару и разберется на месте с этими «иными австрияками».
В последнюю неделю войны в боях за Витторио-Венето он заслужил военный орден. После демобилизации он учился во Флоренции в университете. Вернувшись в Феррару в ноябре 1920 года, он сразу же вступил в местную фашистскую организацию. Их республиканство его не смущало. Он рвался драться «с предателями и ниспровергателями великой победы».
Бальбо и его друзья начали с того, что сорвали с ратуши и других общественных зданий красные флаги и восстановили национальный триколор. Они также избивали социалистов и коммунистов. Несколько коммунистов подкараулили группуфашистов, когда те направлялись в кафе «Модзи», и убили троих. На их похороны 20 декабря пришло 14 тысяч человек. Средний класс Феррары активно присоединялся к фашистам. Количество членов в местном отделении фашистов возросло с трехсот в ноябре до почти трех тысяч в декабре.
То же самое, хотя и в несколько меньшем масштабе, происходило и в красных твердынях, Болонье и Милане. Там тоже фашисты содрали красные флаги с общественных зданий. В Лукке, где большинство в городском совете принадлежало представителям Католической народной партии (пополари), на ратуше был вывешен белый партийный флаг. Фашисты его сорвали и водрузили национальный трехцветный.
В сельской местности, по всей долине реки По, у крупных землевладельцев возникали трудности из-за социалистов, требовавших, чтобы обширные земельные угодья были отняты у их владельцев и отданы для обработки крестьянским кооперативам. Эти социалистические кооперативы, или коллективы, были особенно активны и агрессивны в провинции Феррара, где 60 % посевных земель принадлежало примерно 20 крупным помещикам, называемым «аграриями». Самые богатые из них, такие, как Джованни Гросоли, Джу-зеппе Висентини и Вико Мантовани, являлись также директорами или крупными акционерами банков. Часть более мелких землевладельцев, а также арендаторы Мантовани и других аграриев, не хотели входить в кооперативы, предпочитая самостоятельно хозяйствовать на земле. Однако они боялись социалистов, возглавлявших сельскохозяйственные коллективы, не меньше, чем крупных помещиков. Они присоединялись к этим коллективам, но тайком сообщали аграриям, что их вынудили это сделать против воли.
Примерно к Рождеству 1920 года аграрии обратились за помощью к фашистам, а Мантовани стал личным другом Муссолини. Аграрии попросили фашистов прислать свои отряды для защиты крестьян от социалистов, укрепившихся в коллективах. Самым активным из фашистских лидеров, отправившихся с этим заданием в сельскую местность, был граф Дино Гранд и из Морено, в провинции Эмилия. Закончив юридический факультет Феррарского университета, он отслужил в армии во время войны и в двадцать пять лет присоединился к фашистам.
Фашисты прибегали не только к силе, но и к пропаганде. Они объясняли аграриям, что только ругать коллективы недостаточно. Необходимо постараться завоевать поддержку крестьян. Основным положением аграрной политики фашистов было следующее: земля должна принадлежать тем, кто на ней трудится, но никому не будет выгодно и совсем губительно для национальной экономики, если крупные поместья будут поделены на части. Они считали, что аграрии должны отдавать землю в аренду крестьянам за разумную плату. Фашисты убедили аграриев, что это лучшее, на что они могут надеяться, и аграрии были удовлетворены таким предложением.
Отряды Гранди избивали социалистов в коллективах. Точно так же как социалисты вынудили многих крестьян вступить в кооперативы, так и фашисты Гранди заставляли крестьян покидать их кооперативы. Гранди и его команде потребовалось совсем немного времени, чтобы крестьяне стали бояться фашистов больше, чем социалистов. К весне 1921 года сельскохозяйственные коллективы были уничтожены.
Сквадристов Гранди и Бальбо объединяло чувство товарищества, в большинстве случаев «окопное братство». Руководителей отрядов они выбирали, но не формальным голосованием, а после всеобщего одобрения. Они пели зажигательные песни вроде «К оружию, к оружию, фашисты!», в которых говорилось о том, как дерутся они с большевиками. Их главной песней стала «Джовинецца» («Юность»). Написанная еще до Первой мировой войны, она была тогда песней молодежных походов. В войну ее пели в окопах. Фашисты присвоили ее себе, переделав слова. Теперь в ней были такие слова: «В фашизме спасение нашей свободы».
23 января 1921 года Бальбо впервые вывел фашистов города Феррары в рейд по окрестностям. За этим последовало множество более мелких рейдов в феврале и в марте. Онимаршировали по деревням в радиусе двадцати пяти миль от Феррары, избивая, а иногда и убивая социалистов, сжигая редакции их газет, помещения, где они собирались, и штабы низовых отделений Социалистической партии. Иногда они только тревожили социалистов, выкрикивая им вслед непристойные оскорбления, проносясь мимо них на мотоциклах.
Иногда фашисты заставляли социалистов и коммунистов пить касторку, вызывая страшнейший понос. Бывшие фронтовики прекрасно знали ее действие по армии, где медики регулярно ею пользовались. Широко распространено мнение, что идея применять касторку принадлежала Бальбо, но доказательств этому нет. Касторка привлекла всеобщее внимание из-за неожиданности и зверской грубости такого воздействия. Вместе с тем апологеты фашизма, начиная с Маргериты Сарфатти в 1925 году и кончая итальянскими и британскими комментаторами событий тех лет в 1997 году, восхваляли это средство в отличие от более жестоких мер, применявшихся большевиками в России и нацистами в Германии. Они игнорируют тот факт, что у фашистов касторка была не основным методом. Главным их оружием были поджоги. С января по март они провели пятьдесят семь рейдов и сожгли дотла двадцать пять зданий, убили 12 социалистов, при этом несколько фашистов было также убито. Власти почти ничего не делали для того, чтобы их остановить. Множество полицейских сочувствовали им из-за ненависти к большевизму.