Снял свою шинелюгу, разулся. Пошлёпал по деревянным половицам за проворно передвигающейся на костылях бабулей. Есть мне почему-то не хотелось, и я признался в этом Авдотье.
- Чаю хотя бы испей, - предложила она.
К чаю прилагались сырники с мёдом. Старушка села напротив, готовая к выслушиванию исповедей.
- А Паша где? – поинтересовалась она первым делом.
- Попал в тюрьму, - бодро соврал я, слегка подавившись сырником, - Подросток ведь бестолковый.
- Не пойму я чего-то тебя! – сердито высказалась старушка, - Будто меня в чём-то обманываешь, и сам этого не желаешь. И глаза у тебя пашины.
Не так то просто оказалось провести ведунью. Почувствовал, как заполыхало моё лицо.
- Простите меня за невольный обман, бабушка Авдотья, - пробормотал, виновато улыбаясь, - Я почему-то очень сильно изменился, и никто меня не признаёт. Можете поверить, что я – Павел Чекалин?
Пришлось снова рассказывать историю своих последних дней.
- Много тебе довелось пережить, Пашенька. Не каждому такое суждено. Видимо, сами ангелы небесные тебе пособляют, - провидчески высказалась старушка, - Живи у меня, сколько понадобится, если посетители мои тебе не помешают. На лечение ко мне отовсюду съезжаются. Жить будешь на мансарде, где внучок мой раньше проживал. Ищут моего Макушку много времени и не найдут никак. Лежат теперь где-то его белы косточки неупокоенные…
Старушка вдруг расплакалась и принялась обнимать меня. Пришлось её успокаивать. Потом мне было предложено отдохнуть. По лестнице с кухни взобрался на мезонин и обнаружил две небольшие комнатки со скошенными потолками и общей лоджией. Одна комната служила спальней, другая – рабочим кабинетом. Это были полноправные владения пропавшего парня. В кабинете стояли письменный стол, книжный шкаф, наполненный книгами и учебниками, магнитофон «Комета», радиола «Урал» с проигрывателем пластинок. Пластинки, лежали на этажерках. Здесь же хранились магнитофонные записи, газеты и журналы. Все стены были обклеены вырезками из журналов с портретами киношных знаменитостей, спортивных звезд и просто красивых картинок. У другой стены стоял верстак с разными железяками и радиодеталями. В одной из вещиц узнал «шарманку» - натуральный радиопередатчик. Офигеть, Макся еще больше возрос в моих глазах.
Над кожаным диваном висел непременный атрибут любого уважающего себя пацана - черно-бордовая гитара «Элгава». Около верстака в ящичке нашел что-то клавишное. При ближайшем рассмотрении эта штуковина оказалась электроорганом «Гамма», заметно убитым. Пацанчик к музыке тянулся. Приволок такую вещь с неведомой помойки и собрался ремонтировать ее своими пацаньими силами. Просто золото, чувак. Не знаю, какой врач из него бы получился, но радиотехником стал бы знатным.
Ствол обретённый решил запрятать в максиных железяках. Магазин пистолета был снаряжён полностью. А это – восемь выстрелов. Неплохо для начала! Пересчитал флибустьерскую добычу. Сложилась сумма в тринадцать рублей и восемьдесят пять копеек. Молодцы мы с дедком. Живём!
С разрешения Авдотьи прошерстил максин гардероб. Джинсовый костюмчик, рубашки-ковбойки, водолазки, пуловеры, брюки расклешённые, костюмы, галстуки – весь моднячий ассортимент вступившего в пубертатные период подростка был в наличии. Обувь жала – не подошла. Верхней одежды, кроме плащей, не осталось. Бабуля её понемногу раздала нуждающимся. Значит, остаёмся пока в ментовских шмотках.
Дедок влез в мои новые апартаменты по негласному призыву и сразу же принялся сепетить:
- Знаю, чего тебе нужно от меня. Никак свою красивую инвалидку хочешь сыскать?
- Не только её, но и Витю Кирюшина с Максимом, сыном Авдотьи, - позволил себе сделать некоторые уточнение.
- Мне что – разорваться на части? – посетовал он.
Ага, чья бы мычала, а моя травку щиплет. Будто я сам не знаю, как действуют призраки.
- Ты же коммунист. Действуй, дед. Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе…, - пропел, слегка гнусавя.
- Балабол, - бросил незлобиво Семёныч, исчезая.
А теперь стоило проверить связь с Элизиумом. Расслабился и попытался вызвать нужную эмоцию. Увы, чего-то с моими гармониками сотряслось. Путь наверх пока оказался невозможным.
- Может, помочь тебе как-нибудь? – снова появился дед.
- Как ты мне сможешь помочь? – горестно поинтересовался.
- Пусти к себе, и попробуем вместе чего-нибудь сделать, - предложил Семёныч, плотоядно улыбаясь.