Деньги — это проблема из проблем. Шарить по карманам пьяной тетки я не собирался. Паскуда Ганс все деньги отобрал! Стоп, стоп. Откуда у меня эти эмоции. Умри сейчас же во мне пацан! Как можно так жить? Понимаю, еду и деньги приносили мамкины хахали. Иногда приходили денежные переводы от сестры. Мать брали несколько раз на работу, обычно уборщицей, но ее почти сразу выгоняли за прогулы. Надо теперь срочно что-то придумать.
Занятый мыслями, позабыл, что бегаю голышом. Чикина мама в дурацкой ночнушке внезапно вылезла из своего темного убежища и уставилась на меня. Маленькая худенькая женщина с испитым лицом и растрепанными волосами выглядела заурядной бомжихой с Трех Вокзалов моего времени. Фигурка ее вполне стройная и будет котироваться, если прикрыть лицо.
— Ты чего? — у нее возник вопрос.
Блин, в этом городке, походу, все задают только этот дебильный вопрос.
— Жрать нечего, вот и продал последние трусы, — зло хохмлю я.
Мать уставилась на мой передок. На ее лице промелькнуло вожделение. Я похолодел. Руки и ноги быстро заработали по поиску и надеванию шмоток.
— Кормить сына будешь? — говорю больше для того, чтобы разогнать напряженную тишину.
— Нечем, сына. Нет у нас денег, — немного гнусавя, высказывается женщина.
— А они с неба не упадут. На работу устройся.
Женщина молча уходит на кухню и разражается оттуда криком:
— Пашка, скотина! Все пиво вылакал, подлец! Мерзавец, весь в отца!
Телевизор бухтит о всяких успехах, вторя матерщине из кухни. Я стойко высиживаю на диване, пропуская всю эту хрень мимо ушей. Японамама, наматерившись, затыкается и прошмыгивает в свою темную комнату.
Живот завывает, как ансамбль помоечных котов перед дракой. Покопавшись в памяти Чики, узнаю имена соседей по подъезду. В маленьких поселках люди живут дружно и помогают друг другу. Пришла пора включить свое пацанье обаяние и немного попобираться. Увы, мой партнер слишком наследил в душах соседей. Никто не соглашался одолжить мне ни копейки. Уныло поднимаюсь на свой этаж и вижу соседку по лестничной площадке, старушку Таисию Степановну. Она специально дожидалась меня, чтобы дать рублевую бумажку и четверток черного хлеба. Горячо благодарю бабушку и обещаю вернуть деньги на неделе. Часть куска хлеба была немедленно сожрана на месте, остаток отнесен на кухню домой. Подумав, решаю не оставаться дома и пойти прошвырнуться на улицу.
Обряженный в серую куртку с опушкой и в лыжную шапку, вылетаю на свежий воздух. Мороз к вечеру немного спал. По центральной улице под медленно кружащие хлопья снега гуляют влюбленные парочки и стайки ребятишек. Отдаю управление Чике. Тело по-видимому стало привыкать к своим необычностям, и прореагировало на пробуждение не слишком бурно. Как я и предполагал, после недолгих раздумий, оно устремляется в направлении гостиницы. Да, имеется в нашем маленьком городке такое заведение. Я бы по честнаку этой гостинице не то, что звездочку, даже лепесток от звездочки не дал бы. Типичная общага с запахом кошачьей мочи и тухлых овощей. В отличие от жилых домов, где подвалы забиты всяким хламом и вареньями, здесь кроме крыс и их какашек ничего не хранилось.
Бодрая, немного танцующая походка Чики начала замедляться, а затем стала напоминать движения кота, охотящегося на голубей. Мдя, этот кот встретил явно не голубей. На горизонте нарисовалась компания из трех пацанов-вэшников с параллельного класса, возглавляемая Гансом, то есть Гешкой Милосердовым. В его лице было действительно что-то от типичного фильмовского немца — белокурой бестии. Пока мое тело растерянно думало над своими безрадостными перспективами, паскудный Ганс замечает его:
— Ком цу мир! — подзывает он Чику.
Я оттесняю своего партнера на задний план и спокойно подхожу к блондинчику.
— Дальше что?
— А дальше ты выложишь из кармана все денюжки, и шлендаешь к горизонту, — проговорив угрозу, Ганс довольно хохочет.
— А может, это ты мне свои денюжки выложишь?
Свита Ганса в недоумении выпучила на меня глаза, а сам он, нервно улыбаясь, злобно заявляет:
— Сейчас у тебя вырастет второй рог.
И замахивается. Я с места врезаю ему ногой по голени. Ганс взвывает. Добавляю ему по скуле боковым замахом руки. Второй пацан подскакивает и, получив ногами по морде приемом из арсенала капоэйро, выпадает из реальности. Третий, толстенький парнишка, оказался сыкливым и не полез драться.
— Деньги из карманов! — неожиданно для себя, рявкаю на них.
Толстый, помертвев, мгновенно достает две бумажки по рублю.
— Если проверю и найду хоть копейку, убиваю без разговоров.
Ганс с бледным от боли лицом быстро передает мне деньги через толстого. Еще и униженно извиняется.
— Ладно, гуляйте, — благодушно разрешаю я, — Дышите через ноздри.
Пересчитываю деньги — шесть рублей.
— Круто мы погуляли с тобой, Чиканос! — бормочу я, уходя от печальной троицы.
Глава 2
Не доходя до гостиницы, свернул к магазину. Набрал там жратвы и пива три бутылочки, всей этой радости желудка почти на три рубля. Ввалился со всем этим в подвал. Кроме Медика, радостно встретившего меня, нагруженного припасами, там сидели еще несколько пацанов разного возраста. Подвал этот никогда не закрывался, и никто не крал отсюда матрасы на лежаках, старенькую радиолу и гитару-семиструнку. Здесь было тепло зимой и прохладно летом. Здесь пережидали родительские репрессии матерые двоечники. Здесь просто так сидели и общались пацаны, когда им надоедало слоняться по городку и мозолить глаза взрослым и ментам. Первые посетители возникали тут уже с последних уроков. Чужаки опасались сюда заходить без разрешения. К нарушителям применялись различные меры вплоть до набивания морд и пинания других частей тела.
Лампочка светила только в большой комнате. В других частях подвала было цивильно только в близлежащих комнатах, но со свечным освещением. Там тоже располагались лежаки. В остальных помещениях было грязно, вонюче и клопно. Для ночевки на всякий пожарный случай место показалось вполне удобным. Удовлетворившись мыслями и немного поев, предоставил телу право насладиться дальнейшим насыщением. Чуть не угробил этим парня. Чика подавился куском колбасы и долго откашливался. Затем принялся упрекать Вовку:
— Ты чего мне в рот сунул? Чуть не сдох из-за тебя.
— Ничего я тебе в рот не совал. Сам откусил, — возмущенно заорал Медик, — Если у тебя мозги отсохли, то это к Перлику. Он клей притаранил. Я не виноват.
— Причем здесь я? — возмутился мелкий веснушчатый пацан, — Я предупреждал. Сами то духло захотели нюхать.
Наоравшись и не переставая работать челюстями и кадыками, подростки переключились на другие темы, которые мне были абсолютно не интересны. Я прислушался к разговору в момент, когда Медик заинтересовался у Чики происхождением еды. Тот с удивлением ответил:
— Зачем спрашиваешь?
— Потому и спрашиваю, что если у матери деньги скрал, рубль мне верни? — терпеливо объяснил Вовка.
— Не, мать я не обносил. Собирался только, да и забыл. Поперся сюда, как обещал, — ответил Пашка.
— А откуда вся эта жратва, бухло? — начал заводиться Медик.
— Мне откуда знать? — тоже завелся Чика.
— Все пацаны видели, как ты ввалился сюда весь из себя такой счастливый. Лыба до ушей. Я прямо тебя не узнал сначала. Все это притащил, — орал Медик.
— Да, ладно! — не поверил Чика и вдруг обмер.
Его пальцы нащупали в кармане бумажки купюр. Не веря себе, пацан вытащил руку из кармана. На ладони лежали три рубля тремя бумажками.
— Что это? — прошептал потрясенно Чика.
— Деньги, — ответил просто Медик, — Рубль мне верни!
— Ребята, вдруг это нечистая сила со мной играет? Я слышал про такое от маминых подруг. Надо бы эти деньги в святую воду бросить.
Я про себя ухахатывался. Такое ни в одном театре не увидишь.
— Чика, кончай комедию ломать. Будто я тебя не знаю. С первого класса любишь придуриваться. За сегодня несколько раз меня развел. Тренируешься перед контрольной, чтобы математичку обмануть? Давай мой рубль, а остальное можешь кидать в любую воду, — злился Вовка.