Чего же им сыграть такое? В голове — раздрай с мыслями. Копаться в массиве, выбирая подходящую по теме песню, было сложновато. Решился представить то, что мне просто больше всего нравилось из своего времени — «Давай за тех» Игоря Матвиенко. Там красиво даются гитарные аккорды. Да и настроение… сбросить надо, примерно как в автобусе.
Проигрыш долго наигрывал, а потом как пошел… Закончил играть, оторвался взглядом от струн. Все в зале стоят. Ветеран в жюри плачет. Я — красавчик, однако. Пусть этот шедевр заживет на двадцать лет раньше и одарит слушающих очень важными для души эмоциями. Итак, дорогие граждане. Ви хочете песен, ви их имеете. Принимайте таблетки с кипяченой водой.
Возвращаю гитару хозяину — одному из участников — и спускаюсь на свое место в полной тишине. Правильно, одобряю! Глупо хлопать после такой песни. Души это чувствуют, не закоснели пока. И мне стало гораздо легче, словно разрядился скопившимся зарядом в зал, или наоборот, подзарядился. Все же застучали ладонями, исполнили традицию. Композиторы тянули руки, чтобы пожать мою. Ветеран всего обцеловал. Лиза, как обычно, вся зареванная, почти невменяемая. Дядя смотрит на всех с видом «я же говорил.» Какие-то тетки сунулись с цветами. Нафиг мне эти цветы! Я же не женщина, чтобы мне всякие дурацкие цветы дарить. И с поцелуями обойдетесь. Все-таки пришлось обозначить клевок губами в пухлые щечки. А цветы Лизе передал.
Появилась секретарь и передала листок директору. Он выплыл на сцену и огласил результаты работы жюри. «Спектр» получил только третье место. Первыми стал ВИА «Стрелец» из Химок. Что же, просторские музыканты прорвались дальше. После концерта и награждения победителей дядя пригласил всех членов жюри на банкет в ресторан.
— А как же победы хоккеистов? — тихо поинтересовался я.
— Ладно, путь приходят, — так же тихо и немного недовольно обронил Шумилов.
Закормили дядю победами. Обыденностью они стали. В следующий раз я повредничаю, сыграю на поражение родной команды. Подхожу к Лехе и говорю так, чтобы слышали стоящие неподалеку Женя и Медик:
— Дядя приглашает всех хоккеистов в ресторан отпраздновать победы за эту неделю. Можете остальных ребят собрать?
После снова отхожу к членам жюри. Пацаны исчезают. Медленно идущей толпой мы продвигаемся в направлении ресторана. Со мной разговорился космонавт. Его интересовало все про меня: родители, увлечения учеба. Я честно все рассказывал, тот удивленно выгибал брови. Потом он увлекательно рассказал про свое детство. Тот еще хулиган был. Рассказал про свою семью. Оказывается, его племянник играет за калининградский «Космос». И вообще, там участвуют еще ребята из семей выдающихся деятелей космоса: конструкторов, ученых, космонавтов. На решающих матчах с нами ожидаются много космических знаменитостей. По крайней мере, лично Волынов придет поболеть. Независимо от хоккейных дел, я получил приглашения от космической знаменитости нанести визит к нему домой в удобное время.
Для членов жюри был зарезервирован кабинет на втором этаже ресторана. В просторном помещении был установлен подковообразный стол из отдельных секций неправильной формы. Через внутренний проем стола официанты заходили и устанавливали разные блюда. Ужинали кроликом с отварной картошкой, грибным жульеном и овощными салатами. Запивали это удовольствие грузинскими винами. Я отвоевал право потребить алкоголь, загрозив дядю угасанием творческого порыва.
Композиторы и прочие знаменитости очень мило шутили, травили анекдоты, обсуждали свои композиторские проблемы. Моя внешность уже не вызывала ни у кого из них тревог и напряжений. Наоборот, я стал персоной повышенного внимания. Долго и тепло со мной беседовал Никита Богословский. В моих карманах прибавилось на одну визитку больше. Он, кстати, рассказал много смешных баек из жизни композиторов. Я решил тоже развлечь крутых дяденек, рассказав пару анекдотов. Один такой паршивенький, но вполне смехотворный: «В столовой Дома творчества встречаются два композитора. Один тоскливо говорит:
— Тьфу, дерьмо, а не погода!
— Кстати о дерьме… Коллега, что новенького вы сочинили?»
Отсмеявшись, композиторы принялись хвастать своими планами и будущими шедеврами. Когда гомон стих, зарядил еще один анекдотец: «Проходит в школе урок пения. Вызвала учительница Вовочку.
— Каких ты знаешь композиторов?
А Вовочка не учил. Стоит и смотрит на товарища. Тот взял книгу, стукнул по парте.
— Бах, — сказал Вовочка.
— Правильно, — сказала учительница.
Друг вырвал из тетради листок.
— Лист, — сказал Вовочка.
— Хорошо, еще, — просит учительница.
— Членников, — говорит Вовочка.
А учительница ему:
— Не Членников, а Хренников, а ты, Петров, надень штаны.»
Мастодонты заливисто заржали, особенно молодые. Богословский со вздохом протянул:
— Какая же продвинутая у нас молодежь, однако.
Чувствую, что не быть мне членом Союза композиторов. Чтобы не было обидно другим, рассказал еще анекдот про космонавтов: «На космической станции засорился туалет. Космонавты два часа устраняли последствия, вооружившись сачками.»
Волынов чуть не умер от смеха, а потом шутливо побил меня кулаками. По предложению Шумилова мы все спустились в забитый отдыхающими и празднующими основной зал ресторана поздравить юных хоккеистов с очередными победами. Публика принялась бурно аплодировать, увидев нас.
Ребят было всего двенадцать за отдельным столом, включая Вовку и тренера Сашу. Каждый из знаменитостей произнес теплые слова в адрес ребят с довольными рожами. Лизок тоже выступила. Дядя озвучил интересные данные. Оказывается, что сегодня подольская «Юность» проиграла воскресенскому «Менделеевцу», а калининградский «Космос» позорно слил чмырям из Можайска. Теперь наша команда отстает от занимающей второе место подольских только на одно очко, а от калининградцев на два. А еще впереди целых три матча, среди которых с «Космосом». Пацаны, забывшись, восторженно орали в ресторане. Я вспомнил про Вовку и тихо попросил дядю организовать его доставку в Просторы до ночи. Шумилов согласно кивнул и наклонился у сашиному уху. Еще я выцепил из-за стола Женьку и отвел его в сторону для приватной беседы. Дело касалось все того же Медика. С учетом будущей комсомольской карьеры он должен уметь правильно общаться с людьми.
— Слышь, Жень, после ресторана Вовку повезут в Просторы. Проводи его. И когда он будет усаживаться в машину, передай ему, что он больше не друг мне. Пусть даже не подходит ко мне близко, уебашу.
— Жестко ты…
— Так передашь, или мне другого просить?
— Ладно, друг. Передам, как скажешь. Не сомневайся.
Высокий девятиклассник даже запереживал от предположения, что не сможет быть для меня полезным. А я с учетом хмельного вести долгие разговоры не был расположен. Наша судейская компания снова поднялась наверх. Мы еще немного посидели за десертом, слушая медляки «Стрельцов» с эстрады и болтая на разные темы. Шумилов подсуетился и нанял победителей конкурса на ресторанное обслуживание с последующим отдыхом на пару дней здесь в одном из корпусов. Дядя с мозгами: ребята еще и денюжку заработают и удовольствия поимеют.
Волынов разговорился с Лейсан об организации разных шоу. Он предложил сделать праздничное представление на космическую тему в Звездном городке, или в великолепном Дворце спорта Калининграда. К двенадцатому апреля успеть подготовиться было невозможно. Тогда Борис Валентинович сказал, что в области космоса готовится грандиозное событие и произойдет оно в середине июля. Лейсан пообещала космонавту обсудить его пожелания на комитете.
Окончание банкета запомнилось смутно, чикинский организм быстро окосел от алкоголя. Какую пургу я нес в лизины уши, боюсь даже представить. Кажется я, пьяно хихикая, втирал ей, что я — весь из себя такой мустанг во всех проявлениях. И еще тщился доказать это ей немедленно. Не помню точно — попросила ли Лиза проводить ее до номера, или я сам с обнаглевшей рожей навязался.
Незаметным образом очутился на кровати в шикарном номере. Ночник скрывал выражение лица нависающей надо мной Лизы. Она сноровисто раздевала меня. Я решил исполнить встречную любезность, помочь девушке освободиться от темного брючного костюма, и встретил молчаливое возражение неожиданно сильных рук. Понятно, решила просто уложить спать, как младенца. Может быть, еще и колыбельную споет. А все же, как офигительно приятно, когда тебя раздевает очень красивая женщина. Как упоительно скользят по телу маленькие сильные пальчики, увлекающие за собой брюки, потом носочки. Мой верный мустанг изнывал в своем стойле и рвался на свободу. Хорошо, что он ржать не умеет, а то перебудил бы весь этот корпус.