Вовка целеустремленно стоял рядом с тренером Сашей и даже чего-то высказывал ему жующей жвачку мордой. Они вместе зашли к нам в раздевалку. Саша очень грамотно подметил ошибки игроков. Поблагодарил меня и Юрку за заброшенные шайбы. Растет парень как тренер. Вполне возможно, что на вовкиных дрожжах.
Во втором периоде мне удалось забросить только одну шайбу, а нам две. Чего-то и блатные просели. Меня же жестко опекали. Четыре — четыре.
Я предложил Саше, чтобы мое звено играло через раз, то есть чтобы я чаще появлялся на льду. В итоге мы одолели «Космос» со счетом шесть — пять. Причем последний гол я забил на последних секундах игры под горестный вопль стадиона. Только маленькая кучка фанатов исходила восторгом и криками:
— Чика — лучший пулемет! По воротам метко бьет!
— Березовая Роща, выдаст всем по щам!
Тренер залетел в раздевалку и принялся обниматься со всеми, будто новая реинкарнация Жеки.
— Ребята, вы все — молодцы! О Паше вообще разговор особый. Мы вышли на первое место. А если дубненцы разгромят подольских, или хотя бы вничью сыграют, то и стопроцентно первые. Я так вам всем благодарен! Невероятно благодарен!
Саша принес несколько бутылок шипучего ситро. Кто-то сбегал и притащил стаканы. Разлили напиток, выпили, чокаясь, поорали восторженно, попрыгали и пошли смывать боевой пот. Когда я одевался, Юрка прискакал и сообщил, что меня ожидает знакомый его фарцовщик. В коридоре он подвел ко мне невысокого молодого парня, очень худощавого, чем-то на Вовку похожего, если бы тот был таким же чернявым. Несмотря на моложавость, имелось что-то такое, что придавало ему зрелую основательность. Выражение глаз, наверное. Он с заметным почтением пожал мне руку.
— Рад познакомиться лично с талантливым автором! — широко улыбаясь, произнес парень, — Я и есть тот самый деляга Миня Пятница.
— Я не автор этих песен. Есть реальный чувак, эмигрант Вилли Токарев, — мягко возразил ему, — Паша, обычный советский пацан и по странному стечению обстоятельств начинающий исполнитель. Кстати, вот мои друзья и по совместительству спасатели. Не дают мне умереть от злой хандры. Одного из них, самого вредного зовут Вовкой, а другого, который любит ржать без передышки — Лехой.
Внешне Пятница производил пока впечатление нормального человека, без особых закидонов. Предложил угостить нашу маленькую компанию в кафе, чтобы посидеть там и узнать друг друга поближе.
В этот момент наше общение было бесцеремонно прервано лысоватым человеком средних лет при пиджаке и галстуке, внешний вид которого просто кричал о том, что он из каких-то крутых структур:
— Чекалин Павел это вы?
— Возможно, — подобным же тоном ответил ему.
— Вас приглашает к себе первый секретарь правдинского райкома партии товарищ Голованов, — выспренно произнес пиджак.
Понятно, что на самом деле это Лизочка приглашает. Хочет повыпендриваться передо мной своим новым статусом, полученным через известное место.
— О чем будет разговор? — деловито поинтересовался я и, указав на свое окружение, пояснил, — Понимаете, у меня сейчас очень важная беседа с этими людьми.
У друзей и у Пятницы глаза округлились и сделались по два полтинника. Лысый вдруг засмеялся и сказал:
— Наш первый выиграл у Тишкова ящик армянского коньяка «Юбилейный». Очень он благодарен тебе, забившему четыре гола. А раз тут собрались авторы всех голов, то все и пойдемте. И ты, тренер, тоже.
Это он к Вовке-наглой морде обращается. А у того ни капли смущения ни в одной мышце на такое обращение.
— Ну, ради такого коньяка я готов встретиться даже с Мао Дзедуном, — под общий смех высказался я.
Решили, что наш новый знакомый пойдет туда тоже, но постоит где-нибудь в сторонке. Поинтересовался тем, куда же все-таки идти. Оказалось, что в то же кафе, куда мы и собирались с Пятницей, только в банкетный зал. Здание кафе находилось совсем рядом с дворцом спорта, только нужно перейти площадь. С ребятами и с Сашей, которые остались отобедать в буфете дворца неприхотливыми вареными сардельками с горчицей и с картошкой-пюре, мы еще раньше распрощались, потому что собирались сразу же разъезжаться по домам.
Синклит небожителей встретил наш квартет мельтешением дорогих костюмов и военных френчей, запахом терпкого мужского парфюма и гулом пожилых голосов, в основном, похахатывающих над анекдотами. Задорно подмигнул мне космонавт Волынов, улыбнулся Шумилов, величественно кивнула Лейсан. И все-таки она здесь была на первых ролях. Это было заметно по тому, как лебезили перед ней присутствующие и по количеству холуев. У райкомовских и горкомовских перваков суетились по одному, или по два пиджака, а у ней их было аж четверо. Самые главные сидели за особым столом, заставленным особыми яствами. Все остальные довольствовались фуршетом.
— А вот и наши герои, — раскатистым басом объявил коренастый, неизвестный пока мне мужчина с грубоватыми чертами лица и продолжил, — Молодцы, ребятки! Почти что вышли в зону. Порадовали старика. Чем бы вас вознаградить таким.
— Может, коньяком? — вякнул я.
— Разболтал? — укоризненно обратился коренастый к своему помощнику, потом снова к нам, — Нет, рано вам еще на это налегать. Да и не стоит это буржуйское пойло пить. Это нам, старым дурням, спортом уже не заниматься. Видишь, Владислав, какая у меня растет молодежь. Вашей не чета.
— Вижу, — горестно вздохнул мелковатый мужчина, — Слушай, Антон. А продай ка мне этого любителя коньяка?
— Не получится. Костей еще много. Мяса не нагулял, — немного раздраженно высказался я.
Грохнул смех. Отсмеявшись, мелкий сказал:
— Будет Паша для тебя все, что хочешь. Быстро мясо нагуляешь.
На это коренастый ему ответил:
— Не заманивай, Владислав, имей совесть. И так все под себя гребешь. Мне такие парни самому позарез нужны. Будут славу моему району добывать. Ведь будете?
И тут вылез вперед Вовка. Захотелось злодею поумничать:
— Обещаем, Антон Антонович! Ведь мы же настоящие мазохисты.
Никогда еще меня так прилюдно не опарафинивали. Присутствующие чуть ли не катались по полу. И даже мои запоздалые выкрики:
— Марксисты… Он хотел сказать: — «Марксисты».
Только подливали масла в огонь.
Блин, пошли все на… Я что вам, клоун? Меня остановила рука, ласковая, нежная. Лизок схватила меня за кисть, уже собирающегося покинуть высокое собрание.
— Ты чего, Паша, обиделся? Какие пустяки. Пойдем, пошепчемся. А вы, ребятки, не стесняйтесь. Тут самообслуживание.
Хоккеисты будто ждали команды. Не стесняясь набросились на фуршетные столы. А там царило изобилие уровня Зурабыча. Тут было все: студни, салаты разные, грибы маринованные, копченая рыба, сыры разных сортов, мясные копчености и колбасы. Кто то мне раньше говорил, что при совке ничего не было. Не умели, дескать, ничего производить. Все было, но в пределах определенных сфер. Особенностью фуршетной системы, если кто не знает, это возможность накладывать себе любое количество еды в тарелку. Предполагаю, что вовкин солитер теперь точно сдохнет от обжорства. Лиза сама мне наложила на тарелку всякой еды такое количество, что мне стало немного не по себе. Мы отошли и встали за отдельную свободную стойку.
— Рада тебя видеть. А ты? — настороженно поинтересовалась она.
— Думал, что будешь избегать меня, — ответил я, — Твой пожилой бойфренд не заревнует?
— Он — мой будущий муж и отец бывшего. Я наконец развелась с Олегом. Жора чувствовал себя виноватым из-за сына и не хотел, чтобы я теряла привилегии. Он меня всегда любил и поэтому предложил мне выйти за него замуж. После Спартакиады мы отпразднуем свадьбу.
— А меня на свадьбу пригласишь? — зло поинтересовался я.
Лейсан какое-то время молчала, потом вдруг сказала: