— Помещение занято, — зачем-то высказался Бурков и пояснил мне, — Эти ребята озвучивали исполнение песен главными персонажами. Никитин Серега пел за Андрея, а Аллочка Пугачева за Барбару.
— А, Жора. Ты хочешь нас отсюда выгнать? — засмеялся Никитин.
— Одного талантливого мальца хотим послушать, если не возражаешь, — ответил Бурков.
— Я, только за. А то подустал уже, — улыбнулся Никитин и, подмигнув мне, протянул гитару.
Хорошая такая гитара, семиструнная. И настроена отлично. Я пробежался пальцами по ладам, которые ответили насыщенным звучанием. Что бы им такое дать? Не хотелось бы ломать очарование предыдущей песни. Что-нибудь похожее, никитинское. В голове всплыли «Смысловые галлюцинации». Начальный проигрыш классный, пусть и не на электрогитаре.
— Что бы не делала ты… Под пристальным взглядом. В сердце твоей пустоты мысленный волк где-то рядом.
Звучит песня тепло, по-бардовски. Женская часть аудитории уже почти завоевана, взгляды дарятся обожающие. Припев подпевали хором почти все присутствующие.
— Мощь! — высказался Никитин.
— Чудесно! Так хорошо, что хочется заплакать! — выдохнула Алла и попросила с умоляющим взглядом, — Еще раз, пожалуйста, исполни.
Желание женщины — закон, особенно такой.
— А почему исполнителя не представили широкой публике? — поинтересовался пожилой мужчина, когда затихли последние аккорды.
Смешно подкрался с боку габаритный Ширвиндт и заговорщецки спросил:
— Твое фио, приятель?
— Чекалин Павел.
Александр Анатольевич вышел вперед и выразительными жестами, показывая на меня, с интонациями конферансье провозгласил:
— Уважаемые коллеги, друзья! Позвольте представить вам будущего народного артиста Советского Союза, исполнителя, композитора и поэта. Вдобавок еще и хоккеиста — Чекалина Павла.
— А в фильмах он снимается? — поинтересовался все тот же пожилой мужчина, — Внешность фактурная. Я бы взял его в свою картину.
— Вы все хотите первым вылезть, Владимир Иосифович. У меня тоже есть молодежная тема, и он очень подойдет для моих ролей, — с обидой в голосе высказалась женщина с восточными чертами лица.
— Потом доспорите, друзья. Давайте еще послушаем замечательные песни Паши, — примирительно сказал Меньшов.
Исполнил им «Звезды с неба падают бисером». Слова там даны сумбурно, но тем и гениально:
— За звезду — полжизни, за луну — свободу. Я целую небо, а оно льет воду.
Тоже с повтором. Сама стилистика песен своей необычностью мощно захватывала внимание. Спасибо вам, бывшие потомки.
Никитин вдруг уставил в меня свой указательный палец и спросил:
— Токарев?
Голосовые модуляции с надрывом меня выдали. Решительно потряс мордой отрицательно.
— Врешь ведь. Ну, да ладно. Твое право. Песни просто восхитительны. В чем-то даже гениальны. Будто горным воздухом подышал. Надеюсь, ты позволишь мне их тоже исполнять?
— Вне сомнения, Сергей Яковлевич, — смущенно пробормотал я и попросил передышки, предложив спеть Алле Борисовне.
— Ты видел мои концерты? — зарделась будущая звезда.
— Конечно, вы же в «Веселых ребятах» выступали, и раньше тоже. Классно поете, — проблеял я дифирамбы.
— А давай, Аллочка, песни из будущего фильма для нашего юного друга исполним. Надеюсь, что Эльдар с Микаэлом на нас из-за этого сильно ругаться не будут, — заявил Никитин и взял гитару.
Полились переборы неизвестной пока здесь песни на стихи Беллы Ахмадулиной. Какой все-таки красивый голос у великой певицы. Не зря Таривердиев ругался потом, когда она стала исполнять песни в более экспрессивной манере. Последовали еще две песни на стихи Цветаевой: «У зеркала» и «Мне кажется, что вы больны не мной…».
— Аллочка отмечает еще одно знаменательное событие. Ее утвердили представителем от нашей страны на конкурс «Золотой Орфей» в Болгарии, — заметил Никитин.
— А песню уже подобрали? — поинтересовался я.
— Нет еще. Слободкин Паша этим занимается. Хочешь что-то свое предложить? — ответила певица.
Ее большие глаза насмешливо прищурились.
— Не! — засмеялся я, — Просто совет хочу дать. Возьмите что-нибудь из болгарской эстрады. Слова перепишите на русский язык. Болгарам такое понравится.
— Думаешь? — произнесла Алла.
Сидит такая мышка-скромница. Какой сильный контраст с ее вулканирующим образом будет буквально через годик-другой. И, что самое главное, очень даже она в моем вкусе. Надо с ней как-нибудь тоже перекинуться словечком об индийской философии.
— Маэстро, не желаете ли снова дать публике возможность насладиться вашим талантом. Желательно что-нибудь позабористей, что-нибудь хулиганское, — выспренно произнес Никитин и протянул мне гитару, подмигнув. Он все еще колет меня на Токарева, но кроме блатняка есть же и обычные городские песни, например у Гарика Сукачева. Вжарил им «Моя бабушка курит трубку…» с подтанцовкой, в режиме полного оранья. Потом подскочил к роялю и стал стоя и вихляясь, рокэнролльно колотить по клавишам. По-моему, сбежалась вся студия, потому что моя бешенная экспрессия перекрыла все другие источники звуков.
Окончено исполнение, наступила абсолютная тишина, нарушенная голосом Рязанова:
— Думал, что сейчас мне весь рояль раздолбают.
Оглядываюсь, никто не остался равнодушным. Кто-то смотрит с обожанием, а кто-то с недоумением. Привыкайте граждане, скоро начнутся восьмидесятые роковые с мощными гитарными строями. Алла, по крайней мере, смотрела в нужной тональности. Зато пришедший с Рязановым Таривердиев выпучил глаза. Не в жилу ему, знать, оказалась задорная песенка.
— Хулиган, что поделать! — развел руками режиссер, словно оправдывая меня в глазах композитора.
— Тем не менее, этот хулиган способен создавать поистине замечательные шедевры. Давай, Павел, исполни для нас те композиции, что ты сыграл в доме отдыха, — пришел в себя Таривердиев и неожиданно улыбнулся.
Отдал гитару Никитину. Она так и висела на шее, пока я лупил по клавишам. Теперь прилежным мальчиком-одуванчиком чинно присел за рояль, и из-под моих пальцев полилась любимая мелодия Лейсан. Я будто погрузился в те переживания, когда играл эту мелодию для нее в полупустом зале ресторана. Еще там танцевали две пары. И теперь у меня за спиной шуршали танцующие.
— Невероятная красота, — прокомментировал композитор, — А еще похожие мелодии у тебя имеются? Должны быть!
Исполнил еще две мелодии из того же волшебного дня и решительно встал под овации, показывая, что закончил свое представление. Обитатели студии, не скупясь, дарили мне свой восторг. Кто хотел заиметь со мной знакомство, дарили визитки, или листочки с записанными телефонами и с пожеланиями в скором времени встретиться. Никитин с женой официально пригласили меня в гости в любое удобное время. У Аллы визиток не оказалось, поэтому она накарябала свой домашний телефон на листочке.
Насладило выражение лица Мини Пятницы. Какое-то потерянное, ошеломленное. Образ крутого дельца, обремененного многочисленными связями со знаменитостями, стремительно сдулся.
Итак, я заявил о себе основательно. Уверен, что в творческих кругах в скором времени приобрету известность. Нужно ли мне это? Пока и сам не знаю ответ.
После спада ажиотажа, Рязанов подвел ко мне мужчину в роговых очках.
— Знакомься, Павел. Это Гена Торчинский, очень деятельный малый. Будет продвигать твою музыку. А с Гараняном я сам договорюсь насчет сопровождения.
— Если оркестровать, то может вполне получиться даже лучше, чем у французов, — мечтательно произнес Таривердиев.