Больная женщина почувствовала кого-то возле себя и открыла глаза. Узнав меня, хотела чего-то сказать, но невнятно промычала и заплакала. На полу возле кровати лежали сменная утка и тазик. На столе покоились коробки с лекарствами. Царил запах скорби и боли. Сердце защемило от жалости.
Внезапно пришла мысль вернуть матери здоровье. Как получится — не важно. Будет ли она снова проституировать и хлестать водку — тоже не важно. Важно просто дать человеку шанс, если есть такая возможность. Ранения я лечить умею, а разрывы сосудов при инсульте такие же, как и при механических воздействиях. Только восстановительный период заранее предсказать невозможно.
Решено, ночью займусь лечением. Вовка со своим солитером подождет.
Свою раскладушку я поставил в комнате матери, не обращая внимания на удивленные взгляды сестрицы. Дождавшись, когда все в квартире заснут, приступил к действу. Не хотелось, чтобы кто-нибудь влез в самый неподходящий момент и отвлек меня.
Начальный этап — закачка своей энергии в больное тело. Снова едва не отдал концы, чуть не упустив поток энергии в бесконтрольной перекачке. В шоке повалялся ничком на своей раскладушке, не в силах пошевелить даже мизинцем ноги. В принципе, на этом лечение можно было и завершать. Получив много энергии, организм даже у самого больного и старого человека может самостоятельно справиться с поражениями тканей и восстановить работоспособность органов. Я, немного погодя, на всякий случай, запустил еще парочку программ, улучшающих лечение.
Утром мать четко произнесла:
— Воды…
Где-то с десятой попытки, подвывая от натуги, сполз с раскладушки и на четвереньках пополз через зал. Крутило так, что казалось, будто я попал в воронку из стен и домашней мебели. Маленькая Танюшка, весело блестя глазенками из-под одеяла, произнесла:
— Пася, ты в собачку иглаесь?
Я повернул в ее сторону свою морду и страдальчески провыл:
— Танюш, водички принеси для бабушки.
И отрубился, растянувшись в трусах на полу. Очнулся довольно скоро. Люба на кухне истерично требовала от своего суженого, чтобы тот бежал к соседям и вызывал скорую. Я намеренно издал стон погромче и, перевернувшись, сел на копчик. Тут же высунулась с кухни сестра и принялась допрашивать:
— Что с тобой? Как ты?
— Не надо скорой! Весенний авитаминоз. Мало витаминов ем, — попытался объясниться я.
Внезапно из второй комнаты появилась мать, так и не дождавшись воды. Она медленно, пошатываясь, молча и ни на кого не глядя, прошла через зал на кухню. Люба и Андроник застыли истуканами от удивления. Только маленькая обрадованно закричала:
— Бабуска выздоловела. Теперь иглать со мной будет.
Я молча убрался на свою раскладушку и сразу же заснул. Разбудили меня около полудня. За мной на дядиной Волге заехал Федя. Комната вроде бы перестала вертеться колесом и сил заметно прибавилось. Мать в своей комнате спокойно спала, тихо посапывая. Домочадцы от скуки пялились в телик. Показывали передачу «Больше хороших товаров». Как мне кто-то потом говорил, что эту передачу придумал сам Брежнев. При все более захлестывающего страну дефиците на все, советские люди должны были верить, что и до них рано или поздно доберется кусочек счастья в виде трудно доставаемого товара. Какие-то замминистры в роговых очках импотентными голосами отчитывались перед тетеньками-корреспондентками о выполнении планов. Все напоминало тщательно отрепетированный спектакль.
Мне очень хотелось есть, но как-то сыкотно было просить при Андронике. Побрел на кухню и порылся в своих, вернее дядиных припасах, которые оказались помноженными на ноль. Как эта семейка умудрилась столько деликатесов прожрать? Или они их продавали, что ли? Ладно, мы не гордые. Отрезал кусок батона, намазал его сливочным маслом и умял с чаем.
Федя меня ожидал на улице в машине. Чего это вдруг дядя решил меня срочно выцепить к себе, спрашивать не стал. Наоборот, я был ему страшно благодарен, что не придется в праздничный день угрюмо торчать дома с любиным семейством. Ловить на себе косые взгляды Андроника, да слушать тягостные вздохи Любы. Представляю себе ее состояние. Скоропалительное воскрешение матери не входило в ее планы.
Поскорее оделся в свой модный прикид и выполз на весеннюю улицу. Городок сонно блаженствовал в праздничном ничегонеделании. На улице было пустынно. Лишь пара вечных теток, назло участковому лихо торгующих возле универмага то вязанием, то разными домашними заготовками, держала сегодня в руках по несколько букетиков цветов. В голове вдруг завозилась одна идейка. Я дотащил свои косточки до торговок и долго приценивался к цветочкам. Выбрал желтые мимозы по рублю. Теперь нужно было забраться на пятый этаж общаги. Тащился туда на подгибающихся ногах как старый дед, кряхтя и постанывая, даже попердывая. Хотя и без меня на той лестнице вони было до щипания в глазах. Кошки постарались. Юли дома не оказалось. Я приторочил букетик к ручке двери и побрел обратно.
Праздничный поселок Березовой рощи отличился в лучшую сторону от городка, откуда мы только что приехали. По улицам гуляли толпы людей. Отовсюду гремела музыка. Лоточники торговали с передвижных прилавков горячими напитками и пирожками. Перед ДКС хороводили в расписных рубахах пожилые мужики и тетки. Выглядел среди них тоненькую фигурку Лидии Геннадьевны и помахал ей рукой приветственно. На афишах анонсировалось сегодняшним вечером выступление «Веселых ребят». Среди музыкальных рож очень фотогенично смотрелась Алла.
Тетя Эмма, увидев мое бледное лицо, кинулась в атаку с борщами наперевес. А я и не очень то сильно сопротивлялся. Заправился парой тарелок борщеца, заполировав все это оладушками со сметаной. Наконец-то выяснилась причина моего срочного вывоза сюда. Оказалось что на сегодня запланирован визит семейства Шумиловых в гости к прокурору района Русановой. Я срочно выставил условие, чтобы никаких концертов от меня не требовали. Тронулись на Волге в районе четырех часов и через четверть часа уже парковались возле недавно выстроенной многоэтажки в центре Правдинска. Дверь открыла небольшого росточка худенькая женщина в простеньком платье и в прическе узелком.
— Николай, Эмма. Ждем вас. А это кто тут у нас такой тощенький и бледненький? Давай будем знакомиться. Меня можешь звать Нинель Яковлевна.
Она протянула мне руку, а я не мог поверить своим глазам. Моя Лора, только заметно постаревшая, улыбалась мне. Внезапно все вокруг поплыло. Я потерял сознание.
Очнулся на диване от резкого запаха нашатырного спирта.
— Ну, вот… Барышня пришли в себя. Что же ты, спортсмен, в обмороки грохаешься? — насмешливо высказалась прокурорша.
Я отмолчался. Мне действительно было некомфортно чувствовать себя каким-то ущербным под пристальными взглядами собравшихся вокруг меня людей. Еще какой-то малец-одногодок крутился поблизости и насмешливо на меня посматривал.
— Шурик, принеси воды Павлику, — вновь раздался начальственный голос женщины.
— Не надо. Я в поряде, — вякнул я и попытался подняться, но был остановлен властным жестом.
— Не кормите парня, что ли? — озабоченно спросила Нинель, считая пульс на моей руке.
— Он перед поездкой плотно поел, — обиженно отметила Эмма.
— Ну, хорошо. Вроде бы личико розовеет, — удовлетворенно высказалась хозяйка квартиры.
Конечно буду розоветь, и даже краснеть сейчас начну, потому что жутко стыдновато перед всеми.
— Скорую вызывать не будем. А дома на обследование его направьте на всякий случай, — добавила она, поднимаясь с дивана.
Мне тоже дали возможность встать и оправиться в туалете. В большом зале квартиры ровно посередине располагался накрытый всевозможными советскими яствами стол. Семейство Русановых состояло из самой Нинели, ее мужа Николая Александровича, работающего редактором в местной газете, и их сына по имени Шурик. Меня подсадили к этому оболтусу. Блондинистый, подкаченный, хоть и прыщавый крепыш, в лице которого также замечались черты моей Лоры, молча презирал меня. Мои обмороки и поджарые телеса искушали его на такое поведение. Ладно, хрен ему на всю морду. Его отношение не помешало мне с упоением уплетать вкусности с шикарного стола.