Кое-как выволокли из люка последнее чуть живое десятое Хуйло, покусанное сильнее остальных. Затем на поверхность земли, матюкаясь и охая, вылезли приспешники, охранники и челядь низложенных вождей.
Бывший при ополченцах нижнебахильский фельдшер Мыкола Стрый, родом из одноимённого города, оказался не робкого десятка. С помощью академика Склифокукоцкого он мигом накачал пострадавших димедролом и эфедрином, лишь периодически меняя быстро тупящиеся иглы, когда они не лезли в жопу даже после третьего удара с маху зажатым в кулаке ржавым двадцатиграммовым шприцом.
- Где вы такой интересный стерилизатор откопали, любезный? - с любопытством спросил почтенный академик у бедового фельдшера.
- Та хіба це стерилізатор? Де ти справжній стерилізатор знайдеш?
- А что же это тогда? - удивился академик.
- Оце коробка з-під вівсяного печива, але дуже хороша, залізна! - отвечал бравый полковой лекарь без тени сомнения.
- Признавайте, сцуки, кто из вас настоящее Хуйло, а кто - ксерокопия? - грозно спросил у приведённых в чувство клонов Мустанг Купертино.
Ответа не последовало. Все десять низложенных диктаторов угрюмо молчали, опустив вниз распухшие лица. Между тем, вокруг с невероятной скоростью стала собираться толпа. Пришлёпал откуда-то кривобокий старик в дырявом плаще и с рваной авоськой в руках. Появились две дебелые бабы лет под пятьдесят с дурацкими шиньонами на головах, обутые в бесформенные китайские боты. Прискакала стайка гогочущих подростков, пуская ртом белые пузыри из жвачки, которые ежесекундно лопались с громким треском. Молодой мужик с лицом доброго идиота старательно прикатил инвалида в дряхлой коляске. Инвалид часто сморкался в грязный носовой платок и громко пил воду из мятой пластиковой бутылки, икая и охая. Мюзгва на глазах оживала.
- Ну что, господа военные преступники? Никто не желает признаваться? - желчно спросил Алоизыч у крайнего Хуйла, покусанного сильнее остальных.
- А чего я-то? Почему сразу меня-то? - загнусило Хуйло. - Я такой же пасюк как и остальные, не лучше и не хуже. Нас учёные скреативили и велели нам президента Путькина изображать. Ну мы и изображали. Мы что виноваты? Подневольные мы!
- Кто вам велел его изображать, говори конкретно! - подключился к допросу генерал Суворикин.
- Так, это... сам же президент Путькин и велел. - растерянно проныл допрашиваемый.
- Велел тот, который настоящий? - попытался уточнить Мустанг Купертино.
- Да кобель его знает, настоящий он или такой же пасюк как я или эти девять. - Там за Уралом, в Ебурге есть ещё один президентский бункер. Там в этом бункере ещё семь пасюков, таких же как мы. Нас всего семнадцать штук изготовили. Больше не смогли. Не нашлось чистой линии чтобы больше сделать. Технология-то экспериментальная - из крыс президентов делать.
- Как это из крыс? Из каких ещё крыс? - растерянно переспросил Алоизыч.
- Из каких, из каких... Из белых, лабораторных! Из простых серых помоечных нормальный президент Путькин не получается. Получается либо непохожий, либо совсем дурак. Нужна чистая линия.
- Значит вы тут все пасюки? - Мустанг Купертино хмыкнул и почесал ластой клюв. - И в Ебурге тоже пасюки? А где настоящий-то?
- А нахрена он нужен, настоящий? - подало голос менее покусанное Хуйло с другого края. - Мы и без него вполне нормально справлялись с государственными делами, пока вы не пришли и ос своих на нас не напустили.
- Тот который настоящий, тоже никакой не настоящий! - вмешалось в разговор четвёртое слева Хуйло. - Его в той же лаборатории сварганили что и нас, из тех же крыс. На нём технологию отрабатывали. Он и пожил то всего четыре дня, наотдавал кучу приказов, а потом развалился на исходные компоненты.
- На какие компоненты? - спросил Мустанг Купертино.
- На исходные. - ворчливо объяснило четвёртое слева Хуйло. - То есть на белых вистаровских крыс. Шестьдесят три белые крысы, каждая весом по килограмму. Президент развалился, и пока учёные шароёбились с аппаратурой, крысы разбежались. Поэтому президента после этого неделю по телевидению не показывали, пока нас не сделали взамен, и тренинг с нами не провели.
- Так вы что, вообще не настоящие люди? - спросил Алоизыч с изумлённым выражением лица.