Федька пришел из бани - распаренный, потный, довольный, встал в дверях и давай на брата глядеть. А Коля в это время стоял на табурете и вытаскивал тот злосчастный крюк, о чем мать давно его просила. Федька нагляделся на это и говорит:
- Иди в баню-то, пока не остыла, - и сказал это Федька очень даже миролюбиво.
А Коля, возможно, не услышал, все тянул крюк обеими руками и даже покраснел от натуги.
- Оставь, - тогда Федька сказал, голос повысив. - В баню иди.
Коля услышал, соскочил с табурета и стал собираться в баню. А Федька усмехнулся и пошутил:
- Может, он тебе еще пригодится...
Потом Федька осушил в несколько глотков литровую банку молока, громко рыгнул и, кривясь в усмешке, спросил:
- А ты чего это в баню со мной вместе не ходишь? Обрезанный свой прячешь? - Федька хохотнул, а Коля молчал, и тогда Федька продолжил: - Не жалко было под нож подставлять? - Федька не задирался, ему просто поговорить маленько хотелось после баньки. Но Коля молчал, и это Федьку заедать стало. - Эх, Колян, Колян, - в голосе Федькином уже издевка появилась. - Был ты парень как парень, русский, а стал... Чучмек, чурка с глазами. Воешь на всю округу: "ала-мала"... Над нами уже вся деревня смеется. - Федька заводился, а Коля как бы не слышал, и от этого Федька еще больше заводился: - Тебя, знаешь, как бабки в церкви называют? Христопродавец...
Но и это Коля не услышал. Он уже собрался и к двери подошел, когда Федька сказал:
- И для чего только ты сюда приехал?
Коля дверь открыл, когда Федька сказал:
- Сидел бы в своем Чуркистане...
Не сказал - крикнул, но Коля все как бы не слышал. А когда он вышел и дверь за собой закрыл, Федька сказал, не крикнул - сказал, негромко и уже не Коле, а так просто, в воздух, чтобы закончить:
- ...со своим вонючим Аллахом...
И что бы Коле сделать вид, что и это он не слышал, чего бы проще, ведь и дверь уже за собой закрыл? И ничего бы не было... Да и Федька не ожидал совсем этого, он даже удивлялся потом, вспоминая, что же такого особенного он сказал? Но так или иначе дверь распахнулась, Колька влетел обратно в комнату и бросился на Федьку. Упали они на стол, со стола на пол свалились и покатились по полу...
А тетка Соня в магазине разинула рот, слушает.
А потом туда вбежал Колин крестный. Дверь распахнул и стоит. Капитанша замолкла, и все на него удивленно взглянули, даже разозлиться не успели за то, что слушать помешал. Он еще почему-то правой рукой левый глаз закрывал. И вдруг как заорет, обнаружив, наконец, тетку Соню:
- Сонька! Лясы точишь? А сыновья твои там насмерть убиваются!
Тетка Соня охнула - и в дверь, а за нею и все остальные. Только Валька-продавщица не побежала и не пошла даже - и тут принцип выдержала.
Около дома Ивановых уже полно народу собралось. Бабы шептались, головами качали, ладони ко рту прижимали. Мужики курили и мнениями обменивались. И все на Ивановых дом глядели.
А в нем что-то страшное творилось: там гремело, и звенело, и стучало так, что, казалось, дом по бревнышку раскатиться может.
- Убивают друг дружку, убивают, - говорили бабы горестно и кончиками платков вытирали слезы.
- Мужики, совести у вас нет! - еще на бегу закричала Капитанша. Она всех, кто в магазине был, обогнала, но не Колиного крестного, конечно, он уже тут был, закуривал.
- Я их хотел разнять, да вон. - Колин крестный убрал ладонь и показал всем свой синий заплывший глаз.
- Разнимешь, а они потом зарежут! - определенно высказался какой-то мужик из заднего ряда, и с ним спорить не стали.
Тут и тетка Соня подоспела. Задыхаясь и привывая, она растолкала плотно стоящих людей и вбежала в дом. Народ двинулся за ней, но тут из окна вместе с рамой и звенящими стеклами вылетел телевизор.
- Взорвется! - крикнул крестный, и народ отпрянул.
Тетка Соня вбежала в дом и увидела стоящих посреди разгрома, вцепившихся друг в дружку сыновей. Она даже не разобрала, где Федька, а где Коля, это был один кровавый, рычащий человеческий ком.
Тетка Соня кинулась к ним, плача, обнимая и растаскивая, но кто-то ненароком двинул локтем, и она, охнув, отлетела к стене и, побелев лицом, сползла на пол. И хотя с улицы никто этого не видел, там будто почувствовали и закричали сразу несколько человек:
- Убили! Соньку убили!
- Эх вы, а еще мужики! - выкрикнула напоследок Капитанша и героически бросилась к дому, но Колин крестный ее задержал:
- Кричи "Вышка!", поняла? "Вышка!" кричи, они тогда перестанут!
- Вышка, вышка, вышка, - забубнила Капитанша, но, вбегая в дом, споткнулась о приступку, сбилась и заорала истошно: - Башня!
Хотя можно было уже и не орать. Закончилась драка. Федька уткнулся лицом в угол и, елозя коленками по мокрым от крови половицам, тщетно пытался подняться.
А Коля стоял на коленях над теткой Соней и испуганно, как маленький ребенок, повторял:
- Мама... мама... мама...
Ничего страшного с теткой Соней, однако, не случилось, даже синяка не осталось на теле. Она потом бабам рассказывала, что нарочно упала притворилась, чтобы сыновья испугались и остановились...
После драки народу набился полный дом, все стали тетку Соню поднимать и порядок какой-никакой наводить, и все, ясное дело, со слезами, с причитаниями и с ругней. Про драчунов забыли. А когда вспомнили, их уже в доме не было. Испугались, что те отправились куда-нибудь друг дружку добивать, кинулись искать и обнаружили Федьку на заднем дворе. Он мочился там и жаловался, что брат ему почки отбил.
А Коли не было. Тетка Соня в себя пришла и покултыхала по деревне искать. Когда ей сказали, что видели, как Колька к речке быстро шел, взвыла и побежала туда. Там она сына и увидела.
Он стоял в воде по пояс и смывал с себя кровь. Тетка Соня перекрестилась и скорей домой, Федька ей чего-то не понравился...
Вечером Коля помолился на крутояре без своего коврика, потому что он остался дома, а идти туда не хотелось, да и сил вдруг никаких не стало. Чуть не падая от усталости, Коля добрел до сосновой рощицы, лег на сухую, теплую хвою и заснул.
Проснулся он ночью от рычания трактора и матерной ругани. Сел, ежась от прохлады и приходя в себя. Мужики, их было трое, выбрались из трактора и стали рубить сосенки.
Коля поднялся и ушел, стараясь остаться незамеченным.
Аржановка спала. Света не было ни в окнах его дома, ни в окнах дома крестного. Только в окне Веркиного домишки мерцал бледным светом работающий телевизор.
Коля вздохнул и направился к Верке. Он постучал в окно, не сильно, но занавеска тут же отдернулась, будто Верка сидела у окна и ждала, кто постучит. Она даже и не удивилась, увидев Колино лицо, а распахнула окно и приказала шепотом:
- Залезай.
- Кто, Верк? - послышался из глубины дома слабый старушечий голос.
- Кто-кто... Хрен в пальто! - отозвалась Верка раздраженно и стала с интересом разглядывать синяки и ссадины на Колином лице.
- Что, страшный? - спросил он и отвернулся.
- Ты бы Федьку видел, - засмеялась Верка. - Я зашла сегодня к вам, а он под одеялом спрятался, думал, это ты... Все! Кончилась Федькина власть.
- Вера, можно, я у тебя сегодня переночую? - спросил Коля неожиданно жалобно и опустился на табурет.
Занавеска над печкой зашевелилась и отодвинулась. Там лежала на боку древняя старуха и с интересом смотрела на Колю. Он поднялся, улыбнулся, проговорил приветливо:
- Здравствуйте, бабушка!
Бабушка смотрела на Колю неподвижно и удивленно.
Верка подскочила к печке и крикнула старухе в лицо: