Польча аж белая сделалась. Тут Валька решила за всех вступиться:
- Кончай базар, Сонь, я магазин закрываю!
Но тетка Соня и ее уделала, уже когда четыре буханки в сумку укладывала:
- Ты чего-то, Валь, экономная стала. Ну, ладно, на нас экономишь: то сдачи у тебя нет, то весы сломаны, а то, ведь, гляжу, и на себе... Ты пудры-то не жалей, сыпь на глаз-то, сыпь!
И, не давая Вальке рта в ответ раскрыть, тетка Соня закончила:
- Абдула, да... А вам завидно... Что вернулся, что подарков навез, что не пьет, не курит, что работает, за стол не усадишь поесть. Завидно? Ему же не то что прописаться, ему медаль в военкомат съездить некогда получить.
- Медаль? - спросила Валька, она, наверное, не знала еще про медаль.
- Да, медаль, - подтвердила тетка Соня с гордостью. - И через ту медаль льготы ему положены. Ты мне не то что шесть буханок, ты мне десять будешь давать и еще "спасибо" говорить, что взяла.
Тут Валька засмеялась и что-то хотела сказать, но тетка Соня перегнулась через прилавок и негромко и доверительно так сказала, на прощание:
- А ты, подружка дорогая, засунь свой поганый язык себе в задницу.
И в тот же злосчастный день, ближе к вечеру, произошла еще одна ссора, и все из-за этого Абдулы, то есть из-за нового Колиного имени. Коля с Веркой поссорились. После встречи за праздничным столом они не виделись, точнее, виделись, но издалека, очень издалека и мельком.
А в тот день, когда тетка Соня подружкам своим в магазине сказала, что она про них думает, произошли встреча, и разговор, и ссора. Дело было так. Коля ехал домой, правил усталой лошадью, которую давал ему крестный, и сам был таким усталым, что даже задремывал на ходу, клевал носом. Тут из-за магазина и выскочила Верка. Потом в Аржановке говорили, что она специально его за магазином стерегла. На правоту этих слов указывало и то, что Верка была одета в свое нарядное платье, то самое, в котором она была на празднике, короткое, и расфуфыренная была соответственно, а что она могла делать в таком виде за магазином?
И когда Коля проезжал мимо магазина, она выскочила из-за угла и закричала:
- Эй, шеф, тормози!
Коля вздрогнул от неожиданности и остановил лошадь.
- До дому довезешь? Только у меня денег нет! - кричала она на бегу и, вспрыгнув на телегу, прибавила: - Ну, ничего, договоримся, небось не чужие.
Коля улыбался, как будто не понимая Верку.
- Ну, долго стоять будем? - пришла она на помощь и громко крикнула, так громко, что чуть не полдеревни услышало: - Но-о!
Вечер был тихий, тихий и теплый. Лошадь тронулась, и они поехали. Скрипели и погромыхивали колеса.
- А музычки нет, шеф? - спросила Верка и засмеялась.
Коля снова не понял, обернулся и удивленно посмотрел на Верку. Он ничего не спрашивал, только смотрел удивленно.
Вообще, Коля, как вернулся, говорил очень мало, и только тогда, когда его спрашивали, отвечал, но односложно и с паузами, словно взвешивая слова и одновременно вдумываясь в их смысл. А может, он просто забыл русский язык и теперь вспоминал слова, может быть... Верка посмотрела на Колю, прямо в его удивленные глаза, расхохоталась, а потом укорила:
- Ну, Коль, ты там прямо лохом сделался! Шутка это, понимаешь?
Коля растерянно улыбнулся. Несколько минут они ехали молча, но не зря же Верка наряжалась и за магазином пряталась, вот она и открыла рот, думая, что бы такое спросить, чтобы разговор завязался, надумала и спросила:
- Коль, а правда тебя там, в Афгане, Абдулой назвали? Значит, ты теперь Абдула?
Коля улыбнулся, нисколько не обидевшись, только поправил:
- Абдалла.
- А какая разница? - насмешливо спросила Верка.
- Правильно - Абдалла.
- Правильно-неправильно, - скривилась Верка. - А это как-нибудь переводится на наш? Ну, вот, знаешь, например, по-русски - Иван, а по-американски - Джон... По-нашему Абдула - это как будет?
- Абдалла, это значит... Человек Бога... - ответил Коля.
- Божий человек, значит?
Верка спрашивала, а сама ерзала на телеге так, будто шило под ней торчало, ее крутило прямо всю. Коля кивнул.
- Божий человек, значит? - повторила она вопрос.
- Божий человек, - спокойно подтвердил Коля. Он не видел Верку, не видел, что с ней творится.
- Ага! - закричала она вдруг. - Ты, значит, Божий человек, а мы здесь в навозе ковыряемся? - И закричала громко на лошадь: - Тр-р-р!! - так громко, что вторая половина деревни услышала.
Коля натянул поводья и непонимающе смотрел на Верку. Она соскочила с телеги и побежала к своему домишке. Бежала и бормотала что-то на ходу, ругалась.
Коля долго смотрел ей в спину и, так ничего не поняв, тронул лошадь.
Он проехал немного, когда Верка вдруг остановилась и посмотрела ему вслед, и в глазах ее было прямо-таки отчаяние.
- Ко-оль! - крикнула она, но он не услышал.
- Колька! - повторила она еще громче, и вся деревня слышала этот крик, только он не услышал.
- Абдула! - тогда крикнула она, и Коля обернулся, и лошадь остановилась.
Она подбежала к телеге и, кривя губы и не глядя на Колю, задыхаясь после бега, но пытаясь казаться равнодушной, заговорила:
- Ну, в общем... Ты это... Скажи матери, что я сегодня на ферме дежурю. Я там для нее два мешка комбикорма спрятала... - Верка помолчала и прибавила, глянув очень коротко, но все же виновато: - Ну и вообще...
Но этим день не закончился, видно, был такой день; по любимому Федькиному выражению: "С возу упал, вилы в жопу воткнутся", закончился он в доме Ивановых ссорой, скандалом, чуть ли не дракой. Как это обычно бывает, сначала все было тихо, мирно.
Тихо, мирно, даже уютно было вечером в доме Ивановых. Коля ремонтировал прялку, на которую Федька упал однажды и сломал, тетка Соня штопала чулок, Федька собирался на дело. Он не пил четвертый день. В такие перерывы Федька начинал уважать себя и, как следствие, важничать. А Колино известие о двух мешках комбикорма, которые предстояло сегодня упереть с фермы, вызвало еще и прилив энтузиазма.
- Слышь, мам, - лукаво улыбаясь, обратился он к тетке Соне. - Если так дальше пойдет, осенью свадьбу играть придется!
Тетка Соня оторвалась от скучного рукоделья, подняла на лоб очки, перемотанные изолентой в нескольких местах, посмотрела на Федьку, не понимая, о чем это он.
Федька обнажил железные свои челюсти.
- А чего, отдадим Коляна за Верку? За два мешка комбикорма! Калым!
Тетка Соня нахмурилась и опустила очки.
- Буровишь, что зря. Прошлый год геологи тут у нас работали, терли ее кому не лень. Домой водила. Бабка за занавеской, а она... - Тетка Соня снова оторвалась от штопки и сообщила полушепотом: - Деньги, говорят, брала... Ты, Федь, не знаешь, ты сидел тогда, а она...
- Чего там знать-то? Проститутка она и есть проститутка, - весело и просто рассудил Федька. Он собирался развить интересную тему, но Коля его перебил.
- Нефть искали? - обратился он с вопросом к тетке Соне.
- Кто? - не поняла она.
- Геологи.
- Не нефть, а эти, как их... - Тетка Соня поморщила лоб, вспоминая.
- Алмазы, - подсказал Федька недовольно.
- Нашли? - спросил Коля.
- А то! Полно, говорят. Тут, под нами, полно алмазов этих.
Тетка Соня громко вздохнула:
- Не знаю, чего они там нашли, а я всю жизнь в земле ковырялась, а хоть бы один... Поглядеть бы хоть, какой он...
Федька развеселился - засмеялся хрипло, с кашлем.
- Ну ты, мам, даешь! Они же глубоко, это ж бурить надо!
- Бурить... - недовольно повторила тетка Соня, закрывая эту бессмысленную тему, и обратилась к Коле: - Сынок, а ты чего ж не собираешься? Федька вон уже собрался.
Тут все и началось.
- Я не пойду, мама, - сказал Коля тихо.
- Как не пойдешь? - не поняла тетка Соня.
- Я не пойду воровать, - объяснил Коля громче.