Общий ход событий в Северной Африке не очень отличался от того, что происходило на северных границах. Здесь был свой начальный период экспансии, когда несколько небольших государств прижали сюзеренитет Омейядов. К 931 г., после ряда военных успехов, Абд ар-Рахман стал сюзереном большого региона от Алжира до Сиджилмасы. Однако вскоре агрессивные действия Рамиро II Леонского отвлекли внимание Абд ар-Рахмана от Северной Африки. Едва успел умереть Рамиро, энергичную подготовку к экспансии начал Фатимид ал-Муизз (953—975). После похода 959 г., которым руководил военачальник Джаухар, под властью Абд ар-Рахмана оставались лишь Танжер и Сеута. Такая расстановка сил продержалась почти до конца правления ал-Хакама II (961—976). Ал-Муизз сконцентрировал внимание на том, чтобы продвинуться в восточном направлении. В 969 г. был покорен Египет, туда в 972 г. была перенесена правительственная резиденция. С этого времени фатимидское влияние на район от Туниса до Марокко пошло на убыль. В результате походов в Северную Африку своего полководца Талиба Омейяды в 973 и 974 гг. вернули себе часть потерянных земель и восстановили в этом районе былое положение, пока их центральная власть не начала слабеть.
Самое важное событие в жизни ал-Андалуса при Абд ар-Рахмане III было связано с фатимидской угрозой. Это было принятие им в 929 г. титула халифа и «главы правоверных» (амир ал-муаминин) вместе с «тронным именем» ан-Насир ли-Дини-л-лах («Защитник веры Аллаха»). Этот акт не подразумевал претензии на право руководить всеми мусульманами, а лишь утверждал независимость правителя ал-Андалуса от какой-либо высшей мусульманской власти. В качестве аргумента в поддержку своих притязаний Абд ар-Рахман мог сослаться на происхождение от дамасских халифов — ведь испанские Омейяды и прежде называли себя «сынами халифов». Таким образом, акция эта была направлена не против Аббасидов, а против фатимидских притязаний; она должна была также дать мелким правителям Северной Африки юридическое обоснование для признания сюзеренитета Омейядов Кордовы.
Возросшее достоинство, которое сообщал новый титул, хорошо сочеталось с политическими успехами Абд ар-Рахмана. Все большее возвышение правителя над подданными было, однако, связано не столько с принятием халифского сана, сколько вообще с его удачным и благополучным правлением. Это увеличение расстояния между ними вытекало уже из простого укрепления административного аппарата. Аналогичные меры заставили последних Омейядов Дамаска задуматься над тем, не придать ли своему правлению некоторые черты персидской империи. Неудивительно, что в последние годы жизни правление Абд ар-Рахмана III, как сообщают, стало более автократичным.
Нет необходимости останавливаться на правлении сына Абд ар-Рахмана — ал-Хакама II (961—976), чье тронное имя было ал-Мустансир би-л-лах[24]. Созданная его отцом структура центральной власти оставалась при нем нетронутой. Неизменным было также внутреннее и внешнее положение ал-Андалуса. В 975 г. армия Талиба подавила попытку королевств Леона, Кастилии и Наварры добиться независимости, а несколько позднее тот же полководец, как мы уже отмечали, стал расширять сферу омейядского влияния в Северной Африке. Кажется все большую роль во внутренних делах начали играть законоведы, но вопрос о них весьма сложен, и мы остановимся на нем подробнее особо. Когда в 976 г. ал-Хакам умер, власть омейядской династии и процветание их государства все еще были в зените; мало что предсказывало внезапный упадок после 1000 г.