Пиво, то что подешевле, тоже смели подчистую. Осталось только буржуйское, втридорога. Оно-то мне и нужно. Хоть с разливным его не особо и сравнишь, но все же это не то пойло, которым можно за сотню упиться в зюзю. Взял две банки чешского и встал в очередь. Голос в наушниках продолжал вещать, но я его заткнул, поставив на паузу. Хотелось послушать, о чем люди говорят. Передо мной как раз о чем-то переговаривались две бабули.
— Сашка мне звонил, — поведала бабушка в цветастом платке. — Говорит, у них в Сочи милиционеры в людей стреляют. А кто больной, кто здоровый, даже не разбирают. Люди на улицу боятся выходить.
— У нас тоже скоро начнут, — мрачно объявила вторая, кучерявая, что та пожилая овечка — череп сквозь кудри проглядывает. — У соседки муж в полиции работает, так она говорит, что приходит с дежурства и спит весь день. И запил, хоть раньше в рот не брал эту гадость.
— Это у Ефимовой? — спросила первая.
— У неё, — подтвердила кудрявая.
— Так видела я его. Красавец мужик был, а сейчас шкилет. Думала, заболел, может, чем. А выходит вон оно как.
А в соседней очереди два пацана с полупустыми корзинами оперировали более высокими материями.
— Да говорю тебе, это пиндосы над нами эксперименты ставят. — заявил первый.
— А чего тогда у них еще хуже? — с сомнением спросил второй. — Вон по телеку показывали, что у них творится. И в интернете всяких видосов до задницы.
— А ты больше верь своему телеку, — не унимался первый. — И интернету заодно. Там же одна правда. Нас давно уже пичкают всякой генномодифицированной фигней, а теперь проверяют, как мы выдержим новый эксперимент. Это, как с «короной» было, точно тебе говорю. Опять сейчас начнутся маски-перчатки.
Я ни черта не понял из сказанного. Ни сейчас, ни потом, сколько я не прислушивался к обрывкам фраз, стоящих в очереди людей. Вскоре я оказался перед кассой, выставил банки и попросил пачку сигарет с ароматической «кнопкой». Усталая кассирша с секунду тупо смотрела на мое пиво. Видимо привыкла за день видеть полные корзины, а тут так скромненько. Спросила карту магазина, я сказал, что таковой не обладаю. Пробила товар, порылась в подвесном контейнере с сигаретами, достала нужную, пиликнула еще раз сканером и огласила сумму. Все это время я невольно за ней наблюдал. Точнее за еле видимым серым пятном в вырезе форменной блузки. Какое-то оно не аппетитное, словно с учебника по кожным болезням (я таковой в руках не держал, но уверен, что там полно похожих штук). А еще, она чесала это пятнышко и, кажется, сама того не замечала. Мне расхотелось прикасаться к банкам и пачке сигарет. Заметь я раньше подобную антисанитарию, не стал бы здесь ничего покупать, но теперь поздно. Я сгреб покупки и пошел к выходу. А потом похвалил себя за внимательность, когда увидел на стене санитайзер с дезинфицирующим средством — пережиток прошлого. Обильно полил покупку резко пахнущей спиртом жидкостью и покинул магазин. На свой «маршрут» я вышел через пару минут и потопал дальше. Банки оттягивали глубокие карманы моих штанов, но это ненадолго. Я закурил и побрел ко второму «чек-пойнту» моей прогулки.
Железнодорожный мост, пересекающий Бухарестскую я пересек поверху и сразу оказался под густой сенью деревьев. Грязная Волковка текла спокойно, напоминая старика, которому уже давно некуда спешить. Рыбы тут нет и, вероятно, никогда не было, но утки любили плавать в этой мути. Как раз сейчас небольшой плёс оккупировало целое крякающее семейство. Я где-то читал, что почти все утки, обитающие в городской черте кишмя кишат червями и употреблять их в пищу категорически не рекомендуется. Глядя на воду, в которой с таким удовольствием плескались птицы, я лишний раз убеждался в правдивости прочитанного.
Разглядывая зеркальные окна большого торгово-офисного центра через дорогу, я не торопясь приговорил банку чешского. Оно оказалось вполне сносным на вкус, хоть и не совсем соответствовало цене. Стоя под раскидистыми кронами, я вновь ощутил прилив спокойствия. За спиной по своим делам прополз медленный состав. Тепловоз, тянущий его, несколько раз сипло просвистел. Этот кусок пути мне нравился особенно, невзирая на легкую вонь, исходящую от речки. И, не смотря на загаженный пивными и водочными бутылками участок берега, я еще ни разу не встречал здесь местных. Мне нравилось смотреть на отражавшееся от зеркального стекла солнце, на идущих по своим делам людей, на ползущий в центр трамвай. И особенно нравилось, что тут я был почти всегда один. Стоял и пил свое пиво, а когда оно заканчивалось, вешал пустую банку на ветку куста, закуривал и продолжал путь.