– Как вы собираетесь это сделать?
– Если племя переживает плохую зиму, то ему не надо голодать. У нас есть способы приготовления пищи. Это дешевые способы. Мы можем позволить себе дать вам пищу, когда вы голодаете.
Вайн грохнул своим бокалом виски по столу и что-то прорычал. Маттун хлопнул большими ладонями.
– Полегче, Ампайр. Мы не знаем… послушай, Беркхальтер. Кочевники иногда устраивают налеты, не без этого. Они охотятся, и они дерутся за то, что им достается. Но они не просят милостыни.
– Я говорю о натуральном обмене, – сказал Беркхальтер. – Честный обмен. Мы не можем установить силовые экраны вокруг каждого поселения. И не можем бросать бомбы на кочевников. Большинство набегов всего лишь доставляют неприятности. Да и набегов, по сути, не так уж много; с каждым годом их становится все меньше. Но почему не отказаться от них совсем? Устраните причину, и само явление исчезнет.
Бессознательно он прощупывал сознание Алверса. Там была мысль, коварная, бесчестная, голодная мысль, жадная настороженность хищника – и идея скрытого оружия. Беркхальтер мысленно отпрянул. Он не хотел этого знать. Он должен был ждать хода Коуди, хотя стремление спровоцировать открытую драку с Алверсом было опасно сильным. Это только вызовет вражду других кочевников; они не могли читать мысли Вайна, как это мог Беркхальтер.
– Обмен чего? – прорычал Вайн.
У Беркхальтера был наготове ответ:
– Шкур. На них есть спрос. Они в моде. – Он не стал говорить, что эта мода была создана искусственно. – Меха, к тому же. И…
– Мы не краснокожие индейцы, – сказал Маттун. – Посмотри, что с ними стало! Нам ничего не нужно от горожан, разве что если мы голодаем. Тогда – что ж, мы можем обмениваться.
– Если бы кочевники объединились…
Алверс усмехнулся.
– В прежние времена, – сказал он высоким тонким голосом, – объединившиеся племена уничтожались бомбами. Мы не объединимся, брат!
– Что ж, он прав, – сказал Маттун. – В этом есть смысл. Наши предки враждовали с поселениями. Мы довольно неплохо приспособились. Мое племя не голодало уже семь зим. Мы мигрируем, мы идем туда, где есть чем поживиться, и мы держимся.
– Мое племя не совершает набегов, – промычал Вайн, снова наливая себе виски.
Маттун и Алверс выпили лишь дважды; Вайн продолжал наливать себе, но его возможности казались неограниченными. Потом Алверс сказал:
– Кажется, все в порядке. Мне не нравится только одно. Этот парень Болди.
Вайн повернулся всем своим огромным торсом и не мигая уставился на Алверса.
– Что ты имеешь против Болди? – спросил он.
– Нам о них ничего не известно. Болтают всякое…
Вайн сказал какую-то грубость. Маттун засмеялся.
– Ты невежлив, Кит Карсон. Беркхальтер хозяин дома. Не бросайся словами.
Алверс пожал плечами, отвел взгляд и потянулся. Он полез под рубашку, чтобы нащупать что-то – и неожиданно мысль об убийстве ударила его, как камень, выпущенный из рогатки. Потребовалась вся его сила воли, чтобы оставаться без движения, пока на свет не появился пистолет.
Остальные кочевники увидели пистолет, но вмешаться не успели. Смертельная мысль опередила пулю. Сияние слепящего красного света мелькнуло в комнате. Нечто, движущееся подобно невидимому вихрю, блеснуло среди них; затем, когда их глаза привыкли, они оказались стоящими у своих стульев, глядя на фигуру напротив.
На нем была облегающая красная одежда с широким черным поясом, лицо скрывала невыразительная серебряная маска. Из-под нее выбивалась, спускаясь на грудь, иссиня-черная борода. Облегающая одежда выдавала великолепно развитую мускулатуру.
Он подбросил пистолет Алверса в воздух и поймал его. Затем, с глубоким смешком, он сжал оружие двумя руками и превратил его в искореженные металлические обломки.
– Конец перемирия, да? – сказал он. – Ты ничтожество. Что нужно, так это чтобы тебе укоротили жизнь, Алверс.
Он шагнул вперед и ударил Алверса ладонью. Звук удара разнесся в комнате. Алверс был подброшен в воздух и отброшен к дальней стене. Он вскрикнул, свалился и остался лежать без движения.
– Поднимайся, – сказал Коуди. – Ничего с тобой не случилось. Ну, разве что сломалось ребро, не больше. Если б я хотел убить тебя, я бы просто свернул тебе шею. Вставай!
Алверс с трудом выпрямился, его лицо было мертвенно-бледным и вспотевшим. Остальные два кочевника наблюдали, невозмутимые и настороженные.
– Займусь тобой позже. Маттун. Вайн. Что вы по этому поводу думаете?
– Ничего, – сказал Маттун. – Ничего, Коуди. Ты это знаешь.