Выбрать главу

— Здравствуй, — сказала она Тингу, когда он пришел сообщить, что Шарп расшифровал рисунок на листьях «башмачка». Мальчик не понял, о чем она… Когда же узнал, что это приветствие их предков, удивился:

— Надо же, какие доброжелательные люди были раньше.

Они поделились новостями. Тинг рассказал о последнем свидании с Шарпом, которого скоро, вероятно, отправят в тайный приют. Астрик же вспомнила о своем визите к девочке, родившейся в минуту смерти Ватрины. Семилетняя егоза прыгала во дворе через скакалку и была так погружена в это занятие, что не сразу обратила внимание на Астрик. Два тощих хвостика с фиалковыми бантиками смешно подпрыгивали в такт движениям девчонки, и внешне ничто не напоминало в ней седоволосую старушку Ватрину. Но вот ее ореховые глаза встретились со взглядом Астрик, и между ними пробежала искра узнавания.

— Здравствуй! — улыбнулась Астрик, переполненная радостью от этой удивительной встречи.

Девочка опустила скакалку.

— Здравствуй! — Она подошла к Астрик и обняла ее.

— Я знаю, ты — Ватрина, по прозвищу Ватрушка! Та, которой было восемьдесят два года, когда она вытащила меня из-под колес автомобиля. Но теперь я старше тебя на целых семь лет, и. это так невероятно и так здорово! А ты, ты помнишь меня?

— Конечно, — кивнула Ватрина и слегка замешкалась: — Но что-то не то… У тебя другая душа…

— Ну да, — радостно согласилась Астрик. — А точнее, другое лицо: мы с сестренкой поменялись лицами.

Ватрина грустно покачала головой:

— Зачем ты это сделала? Впрочем, ты и такой нравишься мне.

— А ты по-прежнему все помнишь? И Белый Куст, и Пестрянку, и Альту?..

— Помню, — серьезно сказала девочка. — Мне опять подарены жизнь и память.

— И не скучно жить заново?

— Что ты! — Ватрина даже обиделась. — Это ведь так здорово: снова быть ребенком, иметь быстрые ноги. Да и любопытство я не растеряла, мне по-прежнему все интересно. Лишь одно не дает покоя. — Глаза ее погрустнели. — Как там поживает мой сынок?

Было так смешно услышать от нее этот вопрос.

— Я долго берегла его, прятала в ванной или на балконе, когда кто-нибудь приходил к нам. Но с возрастом у него стали чесаться крылья, ему захотелось летать. Тогда-то его и поймали. Когда же недавно мои родители прочитали в газете за обедом о том, что в ангаре сидит чудовищный инопланетянин, я так вздрогнула, что облилась чаем. Прошел слух, будто по воскресеньям Шарпа показывают детям. Родители обещали съездить со мной к нему, и вот я жду каждое воскресенье…

Внимательно выслушав рассказ Астрик о Ватрине, Тинг решил немедленно устроить ей встречу с Шарпом. Правда, невозможно было поверить в то, что семилетняя девочка — мать этого чудовищного, доброго существа.

Но когда на другой день они поехали за город, к ангарам, Шарпа там не оказалось. Кузен Тинга, часовой Дик, сообщил, что его отправили в тайный приют доктора Валька, поскольку кто-то все же доказал, что Шарп не инопланетянин.

4

Карьера Грога Казинаки началась с примитивной догадки о том, что человек может почувствовать себя счастливым от какого-нибудь пустяка. На такой вывод его натолкнул голубой бант популярной эстрадной певицы. Полтора часа он порхал по экранам телевизоров, а через пару дней его копию можно было увидеть в прическе каждой второй горожанки. Стоило нацепить этот бант, как выражение лица приобретало благостную значительность. Это и было замечено молодым человеком, ищущим прибыльное дело. Он знал, что у женщин чрезвычайно развит обезьяний рефлекс подражания, что на приманку моды клюют и мужчины, хотя с меньшим пылом. Но чтобы до такой степени быть подверженным первобытной суггестии — это было открытием. Грог Казинаки решил заняться изучением этой человеческой слабости. Две его книги «Что такое мода?» и «Модно ли быть модным?» стали бестселлерами. В процессе работы над ними он постиг механизм распространения моды во всех отраслях культуры начиная от истории костюма и кончая политикой. Он понял, что мода живет и кормится таким плюсом и минусом, как несамостоятельность мышления и безрассудная любовь ко всему новому, даже если оно хуже старого. Жители Асинтона отныне делились им вовсе не на аселюбов и асинтонов, а на тех, кто был подцеплен на крючок моды по причине полной зависимости от чужой воли, чужих мыслей и чувств или стал ее жертвой из-за сильной страсти к кинематографически быстрой смене житейских кадров.