Они хоть и сошлись уже больше года назад, однако жили пока в разных государствах…
– Чую, сегодня будет настоящая порнуха, раз начальство пожаловало. Тут уж как получится…
– Нехай только не получится! – пригрозила она и хлопнула дверью.
Только сейчас он осознал, какую рискованную комбинацию задумал, и сначала в холодный пот бросило, потом жарко стало, ибо спустя минуту к таможне подкатил «форд» Дременко. Обычно Волков относился к нему холодно, как к конкуренту, но тут поправил фуражку и спустился с башни навстречу:
– Здоровеньки булы, Тарас Опанасович!
Когда тот был секретарем райкома, его звали Тарас Афанасьевич, поскольку с украинским звучанием отчества карьеры было не сделать, но вместе со сменой власти изменилась и мода.
Голова подобного не ожидал, однако без всяких объяснений чувствовалось, приехал по важному делу и чем-то сильно озабочен. И оттого снисходителен до добродушия, что сейчас было на руку.
– Здорово, Мыкола. Знаю, Оксана была у тебя ночью, обнимались тут.
Волков готовился к разговору, придумывал, как начать, но и в голову не приходило, что Дременко сам заговорит об Оксане, и потому слегка растерялся.
– По вызову бежала во втором часу, – признался он. – У Котенко жена рожала…
– Говорят, ее мутант напугал. За руки хватал… Говорила тебе?
Слухи в Братково разносились с быстротой невероятной. Даже в ночное время, когда все спали.
– Говорила…
– Обратно через таможню проходила?
– Нет…
Дременко снял шляпу и вытер низкий, угрюмый лоб:
– Роды приняла и куда-то пропала. Трубка не отвечает. В хате нет, на работе нет… А где мутант напугал, сказала?
– Недалеко от КПП отирался. Тут рядом. Схватил так, что синяки оставил.
– Сам-то видел?
– Синяки видел.
– А мутанта?
– Нет, он мужикам не показывается…
– Мабуть, у москалив ще Ксанка? – то ли спросил, то ли предположил озадаченный Дременко.
– А может, и в «окно» сквозанула…
– Через Куровых?
– Через кого же еще? – Волков уловил нужный момент. – Я вам так скажу, Тарас Опанасович: мается ваша дочка от одиночества. Засиделась в девках, а ей замуж давно пора. Оттого и бегает по ночам.
– Да так, Мыкола, так… Но сейчас не до нее!
– Как это – не до нее? – изумился тот. – Может, поймал ее мутант и уволок?
– Ее, суперечливую, и черт неймет! – в сердцах отмахнулся Дременко. – Страсть яка норовлива!
– Вот и надо замуж отдавать, чтоб угомонилась! Тот головой тряхнул:
– Отдал бы, да ведь ждет Юрка, внука Куровского. Еще тот мерзотник, весь в деда. Зачумил голову дивчине…
– Не ждет она его, Тарас Опанасович.
Дременко глянул из-под мохнатых бровей, словно медведь из берлоги:
– Кто же тебе сказал такое?
– Сама и сказала. И замуж, говорит, никто не берет, не сватается. Мол, рожать пора, а хоть от мутанта рожай.
– Ты с ней такие разговоры ведешь? – спросил голова подозрительно.
– Что же не вести? Мы с Оксаной всякие разговоры ведем…
– Был бы жених, так отдал бы не глядя, – вдруг вздохнул голова, озираясь. – Да где взять такого, чтоб ей по нраву был? Она ведь привередливая – страсть. Ох, кому-то достанется горя с ней похлебать…
Волков с духом собрался:
– Да я бы не прочь, Тарас Опанасович, хлебнуть.
– Чего хлебнуть? – не понял или схитрил тот.
– Горя с Оксаной.
– Ты?..
– Чем я ей не жених? Постарше буду, так и она не первой свежести дивчина. Сама виновата, давно хотел посвататься, да куда там!
– Шутишь, Мыкола?
– Не шучу, Тарас Опанасович! – Волков почуял момент откровения. – Давай с тобой поговорим, как мужики. Нравится мне Оксана, а потому я готов тебе должность уступить и больше не ходить в конкурентах. А своему электорату объявлю, чтоб за тебя голосовали.
Этого Дременко уж никак не ожидал, и вид у него был такой, словно он в лесу заблудился и теперь лихорадочно вертит головой, дабы сориентироваться. Того и гляди закричит – ау!
Но быстро взял себя в руки и проворчал в сторону:
– Знаю я твой электорат… Контрабандисты…
– Как хочешь назови, а полноправные граждане. И весьма активные, между прочим, порядок знают, так что голос свой отдадут, за кого скажу.
Это голова проглотил, как карась наживку, но вдруг трепыхнулся:
– Ты ведь с Тамарой Кожедуб живешь?
– Одно название – живу, – отпарировал Мыкола. – В разных государствах, не расписаны… Какая она мне жена? Никаких обязательств. Горшок об горшок, и кто дальше…
– Як же ж Сильвестр Маркович?
– Мне с ним детей не крестить!
Дременко губу закусил, бровями глаза прикрыл – соображал, должно быть. Николай же Семенович понял, дожимать надо голову: