Наум. Ты — дура! Кому это интересно? Если такое случилось, если это, не дай Бог, все так… Ты понимаешь? Нет? Нет?..
Лиза быстро уходит в другую комнату. Возвращается.
Лиза. Держи. Тут семьсот.
Наум. Мне этого мало… Смешно… Я же не доеду…
Лиза. А больше у меня нет. Я же тоже не знала. Только вчера за квартиру отдала за полгода вперед. Еще платье купила. Выпить, еды. Цветов… А эти специально держала за твой номер в гостинице… Стоп! Ты ей звонил?
Наум. Выпить купила? (Озирается.) Где?..
Лиза. Успеешь! Я спрашиваю: ты ей звонил?
Наум. Нет, подожди… Ну, конечно, звонил!.. Телефон молчал… Никого… Наверно, уже в тюрьме… Дай-ка мне выпить, заяц, я высох…
Лиза. Ее-то за что в тюрьму?..
Наум. Ее не в тюрьму… Но она там вокруг будет бродить, как проклятая, и никуда не уйдет…
Лиза. Какой смысл, интересно…
Наум. А тебе не понять, дура!.. Потому что сына не бросит!.. Потому что пойдет до конца, если любит!.. Потому что святая!..
Лиза. Святая? Видела я святых! Святые — пока не застукали!..
Наум. Что ты сказала?..
Лиза. Что слышал!.. У этих твоих святых одно на уме: под кого поскорее да понезаметнее лечь!.. Да так еще, чтобы никто не увидел!.. Фанька в школе у нас была… Фанька с Фонтанки!.. А, знаешь, чего она придумала? В белом подвенечном платье с фатой, вся в белых цветах выбегала на мост и лезла прыгать топиться… Ну, тут же сбегались мужчины со всего Невского проспекта, она каждого крепко в губы целовала, у каждого на груди рыдала и клялась, что за нелюбимого не пойдет, лучше в воду! И, представь, всегда находился фраер, с которым у нее закипала любовь с первого взгляда…
Наум. Чушь собачья…
Лиза. Чушь, не чушь — у нее, что ни день, любовь с первого взгляда!..
Наум. Я — ее единственный мужчина.
Лиза. Ой, держите меня, кретины, а то я не можу!.. А тебе нравится быть единственным? Жмот ты несчастный… А другие козлы, выходит, пускай с голоду пухнут?.. Ой-ой, вот только бы ты у нее всегда был единственным, ты, только ты!.. И чтобы такой она век просидела — такой-претакой! — которая только одного тебя ждет и которая больше ни с кем… Ни-ни-ни!..
Наум. Дура…
Лиза. Нет, почему же, ты признайся: такие тебе нравятся? Такие?
Наум. Такие мне нравятся. Но почему-то всю жизнь живу с такими блядями, как ты.
Лиза(усмехается; неторопливо достает водку и ставит на стол; опять усмехается). Блядь, между прочим, кормит тебя и поит. И в тюрьму своими руками не сажает.
Наум. Я, кажется, тебе говорил: сажал ее папа.
Лиза. А кто говорит — а конечно!.. С дочкой на пару!..
Наум. Не знала она, это точно, я верю. Он ей признался только перед смертью.
Лиза. А ты ее слушай побольше. Сейчас она все скажет, что захочет. А было так, и ты знаешь: в психушку тебя сажала она и в тюрьму — она. Своими руками, с муками совести, глотая горькие слезы. Ну, если, по-нашему: сажала и каялась, каялась и ехала за тобой следом. Уж лучше в Сибирь на время, чем в Иерусалим навсегда!
Наум. Не так…
Лиза. Так, так!.. Да ты сам говорил: тогда, давно, ты еще только в первый раз собирался — чего она крикнула? Больной, крикнула — разве не так?.. И в психушку, как миленький, загремел — разве не так?.. А ты еще мне говорил: подумай, как странно совпало, как будто нарочно так получилось, говорил…
Наум. Заяц, побойся Бога: судишь человека, которого совсем не знаешь…
Лиза. Бог пускай ее судит, а я лично про нее все знаю, мне не надо… Я ее только в первый раз увидела — я все про нее поняла. Ты меня обзываешь тварью, а она тварь такая… Ого, на родного папашку грехи свои валит, как будто покойник все стерпит…
Наум. Зачем ты все это сейчас? Разве об этом нам надо сейчас?..
Лиза. И зарезать тебя хотела — на моих, между прочим, глазах!..
Наум(берет со стола нож). Я тебя на твоих же глазах порежу, тварь — хочешь?
Лиза(с легкостью подставляет грудь). Пожалуйста, на! На, попробуй! Ну, на же, ну, на…
Наум. Почему ты такая злая? Зачем тебе это надо — мне мою жизнь перечеркивать?
Лиза. Да чего перечеркивать, нечего перечеркивать! Ничего у тебя не было, все ты врал! Самому же себе и врал!.. Всю свою жизнь рвался в Иерусалим — врал! Не нужен тебе Иерусалим! Никогда Он тебе не был нужен! Всегда от себя ты хотел уехать, сионист сраный!