Больше сталкеры к нему не заходили. Общаться предпочитали с Сахаровым и Кругловым.
А спустя год Семецкий уволился из научной лаборатории, так как исследования его признали опасными и разрешение на них отозвали. Сам пошёл к Монолиту, ибо желающих на то не было, и пропал. Скорее всего, сгинул ещё на подступах к Припяти, потому как мутантов там после Выброса, хоть соли. А вот сообщения из сетки так и не исчезли. Теперь Семецкий «погибает» по десять раз на дню и самыми изощрёнными способами.
И все теперь гадают, какой смертью на самом деле он умер, ведь среди многочисленного спама было и одно настоящее сообщение. В общем, если уж и существуют Легенды Зоны, то это никто иные, как Меченный, Клык, Призрак и Болотный Доктор.
Клык с Призраком давно погибли, Меченный пошёл к Монолиту и пропал, а вот Болотный Доктор до сих пор живёт и здравствует на радость нам, вольным сталкерам. Он около года назад вытащил меня из одной очень скверной истории. Так что, если забредём на Болота, нужно обязательно к нему заглянуть и отблагодарить.
Я утвердительно кивнул и замялся:
— Ты же давно здесь, правда, Мут?
— Два года Зону топчу. Пришёл сюда, когда и восемнадцати не было.
— Значит, ты многих знаешь, — вновь решился заговорить я о главном. — А что тебе известно об Эдике-проводнике и некоем знаменитом в московских кругах бизнесмене Калашникове?
— Эда я знаю хорошо. Толковый проводник. Только давно уже его в Зоне не наблюдал. Видать, сильно сдрейфил он в своей последней вылазке. Вёл он тогда в Припять двух сумасшедших по прозвищу Калаш и Депутат.
Я внутренне напрягся: всё сходится.
— А что, если я тебе скажу, что Калаш — это наш московский криминальный авторитет Калашников. А Депутата — его напарника и друга — уже несколько дней, как нет в живых, — о том, что именно при мне Филонов откинул лыжи, я предусмотрительно умолчал, ибо не знал, можно ли до конца доверять моему напарнику.
Мут пожал плечами.
— Все предсказуемо, донельзя. После стычки с наёмниками на Дикой территории смерть обоих — лишь дело времени. Даже я, порой, хожу и оглядываюсь, так как не шибко уверен, что остался "инкогнито". У наёмников длинные руки и простираются они далеко за пределы Зоны Отчуждения.
И Мут начал рассказ, а я лишь изредка поражался самоубийственной уверенности двух давних друзей. Но, что сделано, то сделано.
***
— История эта давняя. Прошел почти год. Но и сейчас меня пробирают забористые мурашки. Плотоядные такие… — Мут глубоко вдохнул, как будто готовясь к прыжку в воду. Но вскоре решение было принято, и он уже уверено продолжил рассказ. — Как подумаю, что наёмники выжидают время, чтобы сцапать всех свидетелей, включая меня. В пору отращивать глаза на заднице. И место для этого весьма подходящее. — Напарник рассмеялся и красноречиво обвёл руками гору радиоактивного хлама у дороги.
Я же затих, выкрутив громкость приборов на минимум, дабы ничто не спугнуло «случайных откровений» моего друга. Носом своим журналистским чую — информация толковая. Аж шерсть на спине дыбом встала — вот-вот пущусь по следу, как ищейка.
А Мут продолжал, нисколько не замечая моего напряжения. Говорил он долго, отстранённо, как будто заново переживал всю историю:
— Впервые Калаша с Депутатом я увидел на Диких территориях завода "Росток". В составе научной экспедиции прорывались они сквозь блокаду наёмников. Я тогда был заперт блуждающей Каруселью в одном из бараков поблизости. Зверья внутри не наблюдалось, окна были заколочены, поэтому я решил расположиться там на ночлег и подождать, когда Карусель просто-напросто сместится немного в сторону. Не долго думая, развернул спальник, сел на него и уже хотел было приступить к консервам, как вдруг услышал голоса и звуки стрельбы за стеной барака. Так как время близилось к сумеркам, я осторожно припал к прорехе меж досок и увидел твоего Калашникова с LR наперевес, засевшим в столь не подобающей для его положения груде фонящего мусора. На стройке напротив, по моим расчётам как раз должны были расположиться наёмники, мимо которых я хотел проскользнуть окольным путём, лишив себя возможности предстать пред светлые очи их отмороженного главаря. Конечно, одиночек они почти никогда не трогают, но наёмники — опасный народ. Их к тебе отношение напрямую зависит от того, чьи интересы в данный момент они защищают…
Так вот, по рассказам Мута, группа Калаша рассредоточилась по прилежащей к бараку территории, прячась на крышах домов, за дверями ангаров и перевёрнутыми остовами крупногабаритной техники.
Наёмники вели по ним прицельный огонь, и поэтому высовываться сталкерам не было резона. В группе Калаша насчитывалось порядка десяти человек: пять из них — головастики, они, по сути, не в счёт. А оставшиеся пять — Калаш, Депутат, Эд и ещё два не известных Муту "вольных бродяг".
Наёмники медлили, и убивать группу в их планы явно не входило. Стрельба велась исключительно вяло и носила, так сказать, предупредительный характер. Зато Калаш был настроен серьёзно, и нервы наёмников, наконец-то сдали.
— Эй, хлопцы, — завопил в рацию мужик с явным украинским акцентом, — Мут убавил звук прибора до минимума и вставил в ухо блютус-гарнитуру. — Выходите с поднЯтыми лапами! А иначе мы всю территорию прошукаем, а вас уродов найдём. И если сами не отдадите информацию, то мы всё равно у Вас её отымем, только вы этого уже не почувствуете, — мужик заткнулся и громко заржал.
— А хрена тебе жгучего — отымалку им себе натри! — не выдержал Калаш. — Меньше слов, больше дела! На словах мы все герои! А ты мне поступками докажи! Или кишка тонка?!
«Рисковый мужик, — подумал Мут. — С наёмниками шутки плохи. Мало того, что пристрелят, так ещё потом язык к пятой точке пришьют за такие вольности».
Но наёмники в атаку не кинулись. Всё как раз наоборот. Посовещавшись, они снова вышли на связь.
— Калаш, ты вменяемый мужик. Мы не хотим тебя убивать, — прохрипел в рацию лидер наёмников, — ты сам это отлично знаешь, и отсюда все твои чудеса смелости.
«Хм, ситуация почти что беспрецедентная, — рассудил Мут. — Мало того, что наёмники вступают в диалог вместо того, чтобы просто расправиться с ними, так ещё их лидер проявляет чуть ли не личную симпатию к своей потенциальной жертве».
Эфир снова зашумел, на этот раз заговорил Калашников:
— Мне нечем тебя порадовать, Камрад. Всё, что я могу тебе предложить, так это хорошего пинка под твою продажную задницу.
— Эй, а у нас РПГ наготове! А ви шо, таки не знали? — Послышался тот же весёлый голос с одесским говорком. — Тогда Вам же хуже!
— Какой в задницу РПГ? — гневно пролаял Камрад. — У них носители с информацией, которые мы потом не отыщем в кровавой куче, если они, конечно же, уцелеют! Говорили мне, что ты идиот, а я не слушал!..
— Ну, что? Семейная ссора в разгаре? — Усмехнулся в эфир Калаш. — Не хочу прерывать, но, по-моему, у Вас проблемы!
На горизонте показался армейский вертолёт. Кто-то сдавленно выругался и послышался выстрел из РПГ. Заряд просвистел, но в цель так и не попал, потому как следом прозвучали очереди из крупнокалиберных пулемётов. Наёмники снялись с огневых точек и нырнули под бетонные блоки советского недостроя.
Далее всё внимание Мута было приковано исключительно к действием Калаша. Он на пол торса высунулся из укрытия и попытался снять лидера группы наёмников из LR, но промахнулся. В ответ послышалась короткая очередь, нервный вскрик, и Калаш осел в укрытие, держась за плечо. Эд подвинулся к нему ближе и предложил наложить жгут.
— Фигня, — отодвинул его руку Калашников. По касательной зацепило. — По всему было видно, что для него эти ощущения совсем не новы. — Нужно передать Сахарову, что наёмники идут в сторону Янтаря, чтобы, скорее всего, уйти в подземелья.
— Эй, Лёня! Тьфу-ты, Крю-ю-юк! — Эд пытался перекричать гул «вертушки». — Выйди на другую частоту, отсалютуй Круглову, что наёмники скоро объявятся на Янтаре! Нехай вояки там полетают.