— Ты к своей зазнобе — Катьке Скляровой сегодня заходил?
— Ну… заходил… — не понимая куда клонит отец, произнес Степан.
— На человека в бинтах наезжал? Закопать его обещал?
— Так этот фрайерок залетный и есть Юсупов? — Наконец догадался младший Храпов.
— Не прошло и полгода!
— А как он у нас-то оказался?
— Следить надо, за тем, что вокруг тебя творится! — наставительно произнес Харитон Петрович. — Так сложились обстоятельства…
— Так Катька, значит, себе московского хлыща-ухажера нашла? — с неожиданной злобой прошипел Степан. — А вот хрен ей, а не…
— Послушай меня, Степан! — перебил сына Храпов. — Ты от этой Катьки все равно ничего не получишь… Уже сколько, два года за ней таскаешься? Обломилось чего-нибудь?
— Все равно моей будет! — упрямо заявил Степан.
— Ты не слушаешь, что я тебе говорю? — продолжал давить Храпов-старший. — На кой она тебе сдалась, да еще и с ребенком… Мало других баб?
— Я так хочу!
— Вот упертый баран! — вновь выругался мэр. — Ладно, хрен с тобой! Но перед Юсуповым нужно извиниться! И лучше — сегодня же!
— Да пошел он на хрен! — ответил отказом на предложение отца Степан. — Он к моей бабе клинья подбивает, а я перед ним извиняться буду? Не-а, не пойдет!
— Дебил! — покачал головой мэр. — Мало того, что все мозги пропил, так ты их решил своим хером заменить? С такими людьми, как Юсупов, дружить надо!
— Ага, он мою бабу пялить будет, а я должен со свечкой стоять? — окрысился Степан.
— Да нафиг ему твоя Катька не сдалась! У него в столице таких Катек — по рублю пучок! Как я слышал, он у нее просто дом снял, книгу новую здесь написать хочет… У нас написать, в провинции, смекаешь, или совсем не «алё»? Это же новые связи, знакомства. Да с его помощью можно такие капиталы привлечь, какие нам и не снились!
— Да ты с ним можешь, хоть в десна жахаться, а Катьку я ему не отдам! И извиняться не пойду!
— Хорошо подумал? — Лицо старшего Храпова «превратилось в камень», желваки на скулах заходили ходуном.
— Подумал, — злобно бросил в лицо отцу Степан.
— Ну, тогда живи, как знаешь, сынок! А про меня забудь! — Он тяжело поднялся и подошел к двери.
— Да проживу, как-нибудь! — бросил ему в спину сын, тиская в потных руках стакан с водкой.
— Бог мне судья: я хотел как лучше, — прошептал Храпов, закрывая за собой дверь.
— Валите, папа! — Степан выдохнул и влил в себя спиртное. — А с Катькой я сам разберусь!
— Может зря ты его так, Сергей Вадимыч? — словно бы слегка сомневаясь в сказанном, произнес Колобков. — Он ведь, сука злопамятная…
— Все правильно Серега сказал! — поддержал меня Прохор. — Таким надо сразу когти спиливать, да крылья подрезать, чтобы не летал тут сизым соколом. А как по мне: так можно было и покруче наехать.
— Да, добрейшей я души человек, — произнес я.
— Да, размяк ты немного с годами! — согласился со мной Прохор. — Эх, не застали вы, мужики, то золотое время, когда Серега настоящие клыки показывал! А сколько на него покушений в свое время совершили — до сих пор вспоминать страшно! Он и сейчас может…
— Могу! — усмехнулся я. — Только князек ваш — слишком мелкая сявка, чтобы на него силы тратить! Ладно, мужики, хватит о нем — баня стынет…
— Так тебе же нельзя, Сергей Вадимыч? — напомнил Колобков.
— Так я хоть за вас порадуюсь, — произнес я. — А может, пока Катерины нет — и мне на минутку заскочить?
— Я б не рисковал! — покачал головой Сеня. — Вдруг раны откроются?
— Уговорили, пойду, когда жар спадет, — согласился я, чтобы не возбуждать нездоровый интерес доблестных ГАИшников. Хотя, я уверен, ничего бы со мной не случилось. Там уже и от ран не осталось ничего — уж я-то свой организм изучил после стольких-то покушений. — Ну, все, валите уже! — Я изобразил на лице кислую мину — дескать, так попариться охота, а нельзя. — А я пока за пивком в холодильник слетаю!
Первым из парилки вылез красный как рак Шурка-сержант. Тяжело дыша, он принял из моих рук большую запотевшую кружку с пивом, и с огромным наслаждением сделал несколько крупных глотков.
— Здорово! — выдохнул он, вытирая лицо простыней, в которую замотался после бани на манер древнегреческой тоги.
— Чего так быстро? — поинтересовался я.
— Да ну их! — немного смущаясь, отмахнулся парнишка. — Накочегарили так, чуть ухи не отгорели! Пусть себе потешаться, а я долго не могу в жаре, — признался он.
— Правильно, — согласился я, подливая в его опустевшую кружку свежего пивка. — Здоровье, оно подороже будет пустой бравады. В бане шутить не след.