Меня передёрнуло от воспоминаний о бородатом чудовище, которое пыталось меня поцеловать. И как бы глупо это ни звучало, но я не могла избавиться от навязчивого желания высунуть язык и тщательно вытереть его уголком одеяла.
За этим занятием меня и застала медсестра.
Мы застыли как два суриката друг напротив друга. Οна – с выпученными глазами, и я – вылизывающая постельное белье.
– Здрасьте... – я всё же поборола приступ немоты и с независимым видом откинулась на подушку. В ситуации, подобной этой, главное – рожу киpпичом. А что? Может, у нас в семье все так зубы чистят. Ну или, к примеру, я просто голодная очень. Вот у Маркеса, в «Сто лет одиночества», например, Ребека, та самая, что носила в мешке кости собственных родителей, ела землю и извёстку. Одеяло, по-моему, намного гигиеничнее. И вообще. Я в одном кроссворде вычитала, что есть такая болезнь. Цицеро называется. Несчастные те, кому не посчастливилось подцепить это редкостное заболевание! Вынуждены лопать всякую гадость и ничего не мoгут с этим поделать!
– Доброе утро, - медсестра явно тоже слышала о методике «морда кирпичом», поэтому никак не прокомментировала моё занятие, а продефилировала к окну, дабы раздвинуть голубоватые жалюзи. – Я рада, что вы очнулись. Доктор зайдёт вас проверить после девяти. Хотите обезболивающее сейчас или ещё можете потерпеть?
Потерпеть? Ну уж, увольте.
– Сейчас, пожалуйста, если можно.
Сестричка немного нахмурилась и качнула бежевым накрахмаленным колпаком с закрученными кверху краями, неуловимо напомнив мне героиню фильма «Убить Билла». Только та была моложе лет на двадцать, и ещё у неё был всего один глаз, эта же пока взирала на меня двумя. И выражение этих глаз мне совсем не понравилось. Светло-голубые, застывшие, холодные, как у дохлой рыбы, бр-р-р-р.
– Лучше бы, конечно, подождать, – проговорила она, и я поняла, что и голос у неё такой же холодный, отстранённо-равнодушный, до ледяных мурашек пробирающий. - Но если вы совершенно точно не моҗете терпеть...
Глянула на меня осуждающе. Помню, мне в десятом классе зуб драли, коренной. Так вот та тетка, что мне этот зуб отверткой из десны выкручивала, тоже на меня так смотрела, ещё и укоризненно бормотала при этом:
– Ну, что ж ты так орёшь? Всех пациентов мне распугаешь... Не так это и больно.
Ей-то откуда знать?! Это же моя боль и моё тело!
Нерадостные воспоминания привели к тому, что ко всему прочему, у меня ещё и зубы заболели. Даже тот, который давным-давно закончил свою жизнь среди медицинских отходов третьей стоматологической поликлиники.
Медсестра бесстрастно ждала моего ответа, а я малодушно уже почти было решила плюнуть на это обезболивающее. Ну, правда. На стенки от боли не кидаюсь же... но тут стеклянная дверь палаты, не издав ңи единого звука, отворилась, и мне явился бог. Ну, то есть БОΓ. Тор. Нет, златокудрый Аполлон. Нет, всё-таки Тор, если его помыть, гладко выбрить и вырядить в стильный костюм из мягкой ткани. Брюки на низкой посадке, пиджак а-ля «сюртук» небрежно застёгнут на одну лишь среднюю пуговицу, открывая вид на рубашку того же цвета, что и весь костюм, тёмно-синего, точно под цвет божественных глаз. Наши бабы из издательства удавятся от зависти, когда я им расскажу про этот шедевр мужской красоты!
– Арэрато! – подобострастно простонала медсестра, внезапно утратив всю свою холодность, и скорчила такую рожу, что я на секундочку подумала, что она намеревается упасть ниц и оросить кожаные ботинки бога своими слюнями. Нет, он, несомненно, красавчик, никто не спорит, но не стоит всё-таки забывать о чувстве собственного достоинства и женской гордости.
– О, милая, - тот, который Арэрато – интересно, это его в честь горы назвали? Никогда раньше не встречала такого имени – покровительственно улыбнулся, а сестричка порозовела вся и задышала тяжело, будто он её, как минимум, страстно прижал к груди, а как максимум... так, стоп! О максимуме сейчас не время думать, тем более, что человек-гора продолжил:
– Ну, какие между старыми друзьями ары, Гримхильда?
Я не сразу поняла, что Гримхильда – это имя моей ледяной медсестры, а поняв, осознала всю трагедию несчастной женщины и посмотрела на неё с сочувствием. - Мы же договаривались с вами. Разве нет?
– Договаривались, - отчаянно краснея, согласилась Гримхильда, с трудом выдавив из себя божественное имя:
– Ингвар.
Я перевела недоверчивый взгляд с одного на другую и обратно, а затем нахмурилась. Одну Брунхильду... тьфу-ты, Гримхильду, я бы как-то пережила, но в сочетании с Ингваром...