Как все и ожидают, София вызывается остаться в коттедже, чтобы вовремя уложить Фрейю спать.
То ли непривычная высота и длительный переезд так подействовали, то ли шатающийся зуб причиняет дискомфорт, но по какой-то причине у Фрейи совсем нет аппетита. Она вскакивает, оставив полную тарелку, и бежит к окну, чтобы снова взглянуть на кошку во дворе. София воспринимает этот бросок Фрейи через комнату как сигнал к тому, что и ей пора вставать из-за стола. Стремясь скрыть любые признаки опьянения, она тщательно контролирует свои движения. С различной степенью координации они вместе относят свои тарелки, бокалы и сервировочные миски на кухню, где беспорядочно их составляют. Вирджилия, которая явится завтра утром, позаботится о том, чтобы все это прибрать.
Логан возвращается за пустой стол, задумчивый и усталый; София, твердо решившая создавать атмосферу отдыха, в шутку гонится по узкой лестнице за Фрейей, собирающейся ложиться спать.
Маргарет обращается к Йону, и он поворачивает к ней голову, отрывая взгляд от удаляющихся вверх по лестнице Фрейи и Софии.
— Вы ведь пойдете на вечеринку? — спрашивает миссис Мур. — Я была бы так этому рада.
Она поднимает к нему лицо. Ее приоткрытые чувственные губы выглядят так аппетитно, а зубы похожи на тусклые жемчужины, которым «Премиат» придал едва заметный бледно-лиловый оттенок. Йон вдыхает исходящие от нее винные пары и слабый цветочный аромат духов, смешанный с запахом пота.
— Я думаю, мы останемся здесь. Спасибо, — отвечает посол.
Вероятно, своим официальным тоном он пытается выразить Маргарет легкий упрек. Ее муж вскидывает голову вверх, будто его осенила новая мысль. Йон видит, как Логан и Маргарет обмениваются одним из тех понимающих взглядов, которые выдают в них семейную пару. В ответ на его отказ идти на вечеринку уголки рта Логана поднимаются в триумфальной улыбке, а вот Маргарет опускает голову, кажется, в огорчении. Хотя, возможно, эту картину Йон дорисует в своей памяти позже, когда вечер закончится полной катастрофой и ему нужно будет спасать что можно.
После того как Логан и Маргарет исчезают на темной дорожке, ведущей к вилле, а их голоса стихают вместе со стуком шагов, Йон идет на кухню. Сверху до него доносятся слабые звуки льющейся воды и шлепающих ног. Среди грязной посуды он выбирает пустой фужер, из которого, как ему кажется, пила Маргарет; тот стоит в опасной близости от края деревянного стола. Минуту Йон держит его перед собой, а затем почти до краев наполняет остатками вина из бутылки. На какое-то мгновение последние капли «Премиата» в нерешительности повисают в воздухе, прежде чем упасть и присоединиться к остальным. Слегка сжимая ножку бокала между пальцев, Йон пристально изучает толстое стекло цвета рубина.
Когда примерно через час его жена спускается вниз, посол сидит в кресле в передней комнате в обществе пустого фужера Маргарет, стоящего на столике рядом с ним. София рассказывает, что Фрейя долго вертелась, жалуясь на зубную боль, но теперь заснула.
— Ты дала ей что-нибудь от боли?
— Нет. Как я могла? А что у нас есть?
— Она не будет спокойно спать, если ей больно.
Йон смотрит с неодобрением. Но не на жену, а на пустой бокал.
— Я сидела рядом с ней, пока она не успокоилась. Теперь малышка проспит до утра, — говорит София и вытягивает руки в стороны, будто проверяя их длину. — Хотела бы и я так крепко спать.
Хорошо, что после долгих усилий Йону все-таки удалось убедить жену взять у доктора рецепт на снотворное.
— У меня в чемодане есть аспирин…
— Ой, только не это! — поспешно перебивает его София. — Аспирин очень вреден для детей. Есть какой-то синдром, который от него можно заработать, очень серьезный, не помню, как называется.
Ее лицо раскраснелось. Йон вспоминает, что жена тоже пила вино за ужином.
— Может, — осторожно говорит она, — у Муров есть что-нибудь в аптечке. Хотя мне, конечно, не хотелось бы лазить без разрешения.
— Да, на случай если Фрейя проснется, неплохо было бы нам получить инструкции от ее родителей.
Йон поднимается на ноги, умудряясь по ходу поймать тяжелый том, который случайно смахнул с края стола, — воспоминания королевы Марии.[61] Узнав книгу Софии, посол с преувеличенной вежливостью вручает ее жене, словно намеренно столкнул.
— Кажется, они недалеко. Я могу сходить на виллу и узнать, что можно дать ей от боли.
София бережно держит книгу в одной руке, будто не совсем понимая, что с ней делать.
61
Очевидно, имеется в виду одна из книг, написанных королевой Румынии Марией Эдинбургской (1875–1938).