— Собираюсь бросить. И посмотреть, что выпадет: орел или решка, — засмеялся он, но голос у него сорвался и прозвучал слишком высоко и неуверенно.
— Ты ее потеряешь! Отдай! Тут недостаточно света, чтобы…
Фрейя двинулась вперед, чтобы остановить его, убежденная в том, что сейчас это наконец произойдет и он победоносно заключит ее в свои объятия, однако вместо этого Питер отступил, а взметнувшаяся было тонкая ткань ее юбки скользнула обратно на свое место.
— Черт, я ее уронил.
— Не может быть! Да что с тобой такое?
— Она должна быть где-то здесь, внизу. Я собирался бросить ее сюда…
Земля, к которой они наклонились, пытаясь на ощупь найти пропажу под кустами у дорожки, влажно и сочно пахла листвой. В темноте пальцы Фрейи натыкались на валяющиеся в траве маленькие твердые веточки и шапочки желудей, на мягкие листья, на грубые стебли, на податливую почву, но только не на монету. Она слышала, как дыхание Питера, который кружил из стороны в сторону, шаря по земле руками, учащается. Затем он тихо что-то сказал. Лица Питера сквозь влажный туман летней ночи она не видела — только очертания тела на четвереньках, вырисовывающиеся на фоне травы.
— Все ее подозрения могли оправдаться. Но этого не произошло! Я не хотел, чтобы ты ехала. Знал, что случится нечто подобное.
— Пока ничего особенного не случилось, — возразила Фрейя, стараясь думать только о монете. — За исключением того, что ты потерял вещь, которая много для меня значит.
Они снова принялись прочесывать траву руками, то приближаясь друг к другу, то отдаляясь. Несколько человек прошли мимо по дорожке, даже не обратив на них внимания. Наконец Питер заговорил снова:
— При мысли о том, что я был с другими женщинами, она впадает в панику. И успокоить ее, похоже, не в моих силах.
— И о чем это тебе говорит?
Фрейя задала свой вопрос ровным голосом, но после этого с яростью стукнула ладонью о землю, а грунтовая дорожка в отместку оставила на ее руке обжигающий след от острых камешков. Надеясь, что Питер ничего не заметил, девушка сжала пораненную кисть второй рукой.
— Я не знаю, о чем Холлис думает или чем она занята в данный момент, и мне очень трудно находиться здесь, рядом с тобой. Вот о чем это мне говорит.
Фрейя продолжала молча перебирать руками в траве, стараясь представить себе, как нащупывает плоский, твердый диск монеты и как тот охлаждает шрам на ее руке.
— Нашел, — наконец сказал Питер.
Его голос прозвучал резко. Он встал на ноги, вытирая руки о штанины. Фрейя тоже поднялась с земли, приложив для этого некоторые усилия. Тонкая юбка прилипала к ее телу, задеревенелому, влажному и несколько дезориентированному внезапностью вертикального положения. В праздничном шуме около пруда наступило затишье; легкий ветерок прорезал повисший в воздухе густой туман.
— Она веселая, она симпатичная, она милая. И тебе кажется, что на этот раз все по-настоящему.
— Все правильно. Хотя она и не ты. Вот, держи свою проклятую монету.
Питер нащупал протянутую Фрейей руку и крепко зажал монету в ее ладони.
В полутьме освещенной свечами таверны неподалеку от одного из каналов они пили вино и спустя столько времени снова разговаривали как друзья.
— Думаю, ты должен знать, — произнесла она, вращая красное вино на дне своего бокала и рассматривая его в свете свечей на столике, — что даже хотя ты и был моим лучшим другом в Лондоне и я за многое тебе благодарна, если бы мне снова пришлось через это пройти, ни за что на свете ты не уговорил бы меня взять твою вину на себя.
— А я не стал бы просить, — без запинки ответил он.
Это утверждение далось ему легко и позволило быстро перейти к следующему шагу, хоть и не так быстро, чтобы это укрылось от ее внимания. Питер потянулся за бутылкой, обновил вино в ее бокале, после — в своем.
— Но вопрос заключается в следующем: если бы я не попросил тебя об этом или если бы ты мне отказала, возросли бы мои шансы в ту ночь?
Есть двери, которые человек предпочитает не открывать, поскольку знает, что оттуда может появиться и обрушиться на него. Например, воспоминание о той ночи с Питером. Но раз уж о нем было упомянуто, Фрейя могла попытаться повернуть это по-иному.
— Возможно, я отреагировала бы иначе, — произнесла она наконец.
— А тогда ты ясно дала понять свою точку зрения.
Этой короткой фразой Питер обнажил свои воспоминания о тех же событиях; его слова больше не звучали легко и непринужденно. Возможно, он надеялся услышать от нее извинения.
— У тебя какое-то беспощадное представление о моих мотивах.