Питер говорил без остановки. В какой-то момент, неверно истолковав ее молчание, он прервался и заверил Фрейю в том, что она займет достойное место в разделе благодарностей его статьи в журнале. Но, даже с рвением рассказывая ей обо всем произошедшем в галерее с тех пор, как они вернулись из Копенгагена, он постоянно невольно поворачивал голову по направлению к звонившему где-то за его спиной телефону.
Логан был против аукционного зала. Фрейя понимала, что он будет чувствовать себя неуютно в этой атмосфере: большая комната с кроваво-красными стенами и вычурной кафедрой; повсюду представители участников со своими комплектами телефонов; облаченные в комбинезоны служащие с телосложением телохранителей поднимают каждый лот на подставку для обозрения под нависшим прямоугольником электронного табло, постоянно обновляющийся дисплей которого показывает текущую цену с одновременным преобразованием фунтов стерлингов в доллары США, евро, йены и гонконгские доллары.
Она постаралась доказать, что это самый безопасный вариант. Это общественное место, где никто не ожидает его увидеть; множество людей будут заняты своими делами; воистину идеальная явка. Фрейя была настойчива. У нее оставалось всего три дня: рано утром седьмого июля она должна упаковать чемодан и вернуться тем же путем, каким прибыла сюда, сделав на станции «Кингс-Кросс» пересадку на линию Пикадилли, которая доставит ее в аэропорт Хитроу. Если он хочет увидеться с дочерью до ее отъезда еще раз, Логану самое время приложить усилия, чтобы обуздать свою паранойю, хотя бы временно, и выйти из подполья.
В конце концов он согласился встретиться с ней у стола рядом с входом, где сотрудницы аукционного дома занимались регистрацией покупателей. Проходя через вестибюль, где была слышна трансляция хода аукциона, Фрейя увидела молодого человека в костюме, слегка напомнившего ей Питера. В одной руке он держал синюю табличку с белыми цифрами, а в другой — миниатюрный сотовый телефон, в который что-то говорил.
— Итак, ты выследила старину Михая, — проворчал появившийся из глубины помещения Логан; на нем был дорогой стильный пиджак. — Молодчина, Фрей. И раскусила художника… Я только одного не могу понять: зачем Риису было соглашаться на такую махинацию?
— Он очень долгое время боялся, что будет не в состоянии продолжать рисовать.
Фрейя пыталась определить, проявляет ли отец наконец искренний интерес к художнику или ей это только кажется, — чтобы решить, насколько подробно ему обо всем рассказывать. Но, только начав, она уже больше не могла удерживать свои мысли, полившиеся из нее теперь, когда никто другой, похоже, не собирался интересоваться их содержанием.
— У него был предрассудок, касающийся того, столько времени ему осталось, — объясняла она. — Его собственный отец внезапно стал не способен работать примерно в том же возрасте. Люди в то время начали переживать по поводу наследственных заболеваний. К тому же Виктор был не особо продуктивен; он был медлительным и старательным, а когда им пришлось поддерживать ее родственников, с деньгами стало очень туго. Он считал, что если будет обучать Северину, то она могла бы догнать, а то и обойти его в мастерстве. Виктор придерживался весьма эгалитарных взглядов на женские и мужские способности. Но он настоял на том, что им нужно скрывать, чем она занимается, и продавать все под его именем. Во-первых, это могло приносить больше денег, поскольку у него уже имелась общепризнанная репутация. А во-вторых, все их окружение состояло из людей с заскорузлыми и традиционными взглядами, которые отрицательно отреагировали бы на ее решение иметь собственную карьеру. Виктор, наверное, был убежден, что защищает ее от общественного порицания, в то же время разрешая ей рисовать, о чем она мечтала. В общем, его намерения можно считать благородными. Хотя занимательно, как подобный план при этом давал Виктору гарантии, что ему никогда не придется состязаться с ней.