Теперь над грудами книг потянулся пряный запах соуса с тмином и кориандром, исходивший от купленного в супермаркете карри. Окруженная ароматами, Фрейя вышла из кухни. Посреди хаоса были свалены в кучу и нагромождены друг на друга книги разной тематики: музыка, КГБ, мировая политика, международное право. Она предположила, что отца послали в Лондон под неофициальным прикрытием для работы, о которой он не мог распространяться, но, конечно, спрашивать ничего не стала.
Опершись на подушки, Логан сидел на краю дивана, полностью погруженный в работу. Его маленький телевизор с убавленным до тихого шепота звуком был настроен на канал Би-би-си, но глаза не отрывались от пачки линованной бумаги, прикрепленной к планшету, который лежал на его приподнятых коленях, пока он писал. Копна седых волос, давно нуждающихся в стрижке, брови, кустящиеся над свирепыми глазами, изящные и тонкие запястья — Логан Мур походил на римского императора, подписывающего указы, последствия которых кое для кого из его неудачливых подданных обещали быть смертельными. Самой характерной чертой, доставшейся Фрейе от отца, были его глаза — темные по краям радужные оболочки, разукрашенные крапинками и завитками всех оттенков серого, от светло-серебристого до почти черного.
Фрейя стояла перед ним, как просительница, зная, что он ощущает ее присутствие. Но Логан не поднимал головы от планшета и продолжал писать, пока она не заговорила:
— Папа, София продает картины.
Логан пожал плечами и все равно не поднял глаз.
— Они теперь принадлежат ей, — сказал он. — Она может делать с ними все, что хочет. Давай уже сюда это карри. Я не ел весь день.
— Мне бы не хотелось, чтобы она их продавала.
Фрейя осторожно принесла две тарелки с горячей едой туда, где сидел Логан, так как стол, за которым они могли бы поесть, был доверху завален книгами.
— София говорит, что вынуждена, то есть она больше не может себе позволить жить в этом доме. Но их жилище в любом случае не будет прежним без этих картин.
— Я думал, датчане лучше обеспечивают своих государственных служащих на пенсии.
Логан говорил и жевал одновременно, тыкая в сторону Фрейи вилкой.
— Возможно, она преувеличивает. Часто женщинам кажется, что, сколько бы ни оставили им мужья, этого мало. Они переживают, но их мучает чувство утраты, а не недостаток средств на банковском счете. В любом случае, я не припоминаю, чтобы София так уж увлекалась искусством. Это он таскал картины с места на место, не мог выпустить их из виду.
— Она рассказала мне о том, как они чуть не опоздали в аэропорт, когда уезжали из Бухареста, потому что нужно было упаковать коллекцию.
Логан заинтересованно поднял глаза, поэтому Фрейя продолжила:
— Ты в курсе, почему они уезжали в такой спешке? Мистер Алстед никогда не говорил об этом, но теперь София мне рассказала. Их выгнали из-за грязного предательства человека, которого они хорошо знали.
Она сделала паузу, смакуя цыпленка в нежном ароматном соусе.
— Хватит! В следующий раз не будем встречаться здесь. Пойдем в парк или еще куда-то.
— Да ладно тебе. Ты действительно думаешь, что они стали бы прослушивать это место?
Логан нахмурился и несколько минут жевал в тишине.
— Там добавка есть?
— Конечно.
Фрейя потянулась за его тарелкой. Она ожидала, что отец проявит больше интереса к ее информации.
— Так, э-э-э… от чего умер Йон? София говорила?
Логан задал этот вопрос вполголоса, когда она наклонилась к нему, и, казалось, не собирался отпускать тарелку, пока не получит ответа. Какое-то мгновение они тянули ее каждый на себя, пока Фрейя, раздраженная этой детской игрой, не дернула изо всей силы.
— У него был рак. Ясно?
Логан ослабил хватку и отпустил руку. Фрейе пришлось поспешно восстанавливать равновесие, чтобы не вывалить содержимое тарелки, скользкой от соуса, на светлый ковер.
— Я так и знал, — объявил он, глядя в сторону. — Можешь, как обычно, назвать меня параноиком, но я тебе говорю: все точь-в-точь как рассказывал тот парень. В книге. Она у меня где-то здесь.
Логан неопределенным жестом обвел стены.
— Оказывается, нас чертовски облучали. Ты приходил в какое-нибудь правительственное здание, приглашенный якобы на встречу. У них там были такие комнаты, куда тебя отводили для ожидания. Через пару часов тебя отправляли домой, мол, вызвавший тебя вынужден был срочно уехать или что-то в этом духе. Но теперь выясняется, что на самом деле эти комнаты были построены для того, чтобы облучать нас рентгеновскими лучами все это чертово время. Рак появляется только годы спустя…
— Папа, — произнесла Фрейя с мучительным ощущением чего-то тяжелого, как камень, переворачивающегося у нее в желудке. — Ты же не упоминал ни о чем таком в том письме, которое написал Софии? После его смерти?
— Они делали это со всеми, кто, по их мнению, был иностранным агентом. Значит, это был рак. Я мог бы догадаться.
— Так тебе нести добавку или нет?
— Нет. С меня хватит, — фыркнул Логан и с таким видом, словно она его чем-то обидела, схватил планшет с ручкой и начал яростно строчить.
Вымыв тарелки и все прибрав, Фрейя вернулась в комнату. На этот раз, когда она убрала со стула стопку книг и села рядом с ним, Логан отложил ручку, хотя головы не поднял.
— Итак, в конце концов они до него добрались.
— У многих людей рак, папа.
— Как София это переживает?
— Думаю, хорошо, что я здесь.
Фрейя решила воспользоваться возможностью оправдать свой приезд:
— Арт-дилеры перевернули ее дом вверх дном. Один из них практически поселился там, ходит туда-сюда весь день. Питер Финч.
Фрейя почувствовала, как дрогнул ее голос, когда она произносила это имя.
— Мы были знакомы раньше; Питер работал в галерее тогда же, когда и я, по программе колледжа. Он накопал что-то на Рииса, но не говорит, что именно. София попросила меня присматривать за ним.
— Похоже, у тебя что-то было с этим пареньком.
Она тут же пожалела, что упомянула о Питере. Логан был слишком проницателен, чтобы не раскусить ее. Он же, поджав губы, продолжал:
— Прежняя страсть еще не прошла? Почему бы тебе не затащить его в койку и не выведать все секреты?
Фрейя не выказала никакой реакции по поводу последнего замечания.
— Это невозможно. У него отношения.
— Господи ты боже мой. Какой ты еще ребенок.
Логан смотрел на нее почти восторженно.
— Ладно. Обсудим это позже. Вернемся к Алстедам. Тебе что-нибудь от него досталось?
— От мистера Алстеда? Мне досталась его старая монета, которую я всегда хранила.
Фрейя была рада сменить тему. Она давно собиралась показать монету Софии, но все забывала.
— Да не это! По завещанию. Может быть, твоей матери. Он что-нибудь ей оставил?
— С какой стати? Я уверена, что все перешло к Софии.
— Ладно. Теперь послушай. Минуту назад ты сказала, что этот парень в отношениях, или как-то так, без разницы. Ты бы видела, на что была способна твоя мать.
Произнося слово «твоя», Логан ткнул ручкой в сторону Фрейи.
— Возьмем Алстеда. Такая малышка, как ты в то время, не могла это понимать, но он был слепо и безрассудно в нее влюблен.
— Я не верю. Мистер Алстед никогда бы…
— Ну, Йон пытался это скрывать. Но насколько все привыкли считать его святым, настолько его страсть не могла быть более очевидной. Он глаз не сводил с твоей матери. Мы все время дразнили его по этому поводу, и София, и Маргарет, и я.
Фрейе вспомнились поздние вечера в Висконсине, как она пыталась не слушать, когда имя Алстедов упоминалось в спорах ее родителей. Насмешливый тон отца, которым он произнес слово «святым», говоря о Йоне Алстеде, воскресил в ее памяти все. Звук этого голоса был для нее сигналом к тому, что надо бросить любые занятия, незаметно удалиться вверх по лестнице в дальнюю часть дома и скрыться за старой дверью. Но вибрации их поочередно орущих голосов, хоть и неясных, все равно проникали сквозь стены и пол, подобно пульсациям сердца.