Не для Сарай.
– Все как во снах, – сказала она.
– Да, тут у тебя есть преимущество.
Но во снах Сарай контролировала все, а не только свою одежду.
Очистить шелк от крови – пустяк. Она могла сменить день на ночь, верх на низ.
– Во снах, – произнесла она с тоской, – я могла бы вернуть себя к жизни.
– Мечтать не вредно. – Старшая Эллен провела по ее волосам. – Моя бедная милая девочка. С тобой все будет хорошо, вот увидишь. Это не жизнь, но есть и свои плюсы.
– Например, быть рабыней Миньи? – горько поинтересовалась Сарай.
Няня воздохнула:
– Надеюсь, что нет.
– Нет никакой надежды. Ты же ее знаешь.
– Вот именно, но я не ставлю на ней крест, и вы не должны. Пойдем. Пора одеть твое тело.
Девочки принесли белую сорочку на бретельках, чтобы прикрыть рану. Общими усилиями надели ее на тело Сарай, с трудом управляя вялыми конечностями, поднимая и поправляя их.
Тело уложили, руки протянули вдоль туловища, обрамив его орхидеями, а каштановые волосы рассыпали веером, чтобы они высохли на солнце, прежде чем их усеют цветами. Теперь, когда доказательства жестокой кончины замаскировали, на него было легче смотреть, но это не уменьшало боль от потери.
Сарай обрадовалась возвращению Лазло. Он был одет так же, как Ферал, в одежду цитадели, чистые темные волосы ниспадали на плечи, влажно сияя в солнечном свете. Она снова упивалась видом его голубой кожи и почти могла представить, что они вернулись в сон, живые и полные чудес, держась за руки после трансформации махалата.
– Ты в порядке? – спросил он, и в его серых мечтательных глазах читались такая нежность и горе, что Сарай почувствовала, как его печаль частично поглощает ее собственную.
Она кивнула и выдавила улыбку; даже внутри ее горя жила искра радости. Лазло поцеловал ее в лоб, и тепло от его губ перекочевало в Сарай, придавая ей сил – в которых она нуждалась для следующего ритуала.
Огонь.
Руби не хотела этого делать. Не хотела прикасаться к телу. Не хотела сжигать его. Ее глаза – колодцы огня; когда она плакала, слезы с шипением обращались в пар. Девушку трясло. Спэрроу нежно приобняла сестру, но, учитывая обстоятельства, никто не мог находиться с ней рядом.
– Нам ждать Минью? – спросила она – что угодно, лишь бы выиграть время, – и все обернулись на аркаду, затаив дыхание, будто упоминание о девочке могло ее вызвать. Но проход пустовал.
– Нет, – ответила Сарай, которая не забыла, каково это, беспомощно висеть в воздухе и не иметь возможности контролировать себя. Они много лет не ладили с Миньей, но теперь она перешла черту, и каждая минута, пока девочка отсутствовала, была минутой предотвращенной гибели.
– Я помогу тебе, – сказала она Руби, и они вместе присели.
Сарай опустила руки поверх ладоней Руби, прижавшихся к гладкой коже тела. И не убрала их даже тогда, когда девушка загорелась. Ее звали Костром. Вот почему. Она вспыхнула белым и жарким пламенем. Оно зародилось в ладонях, но потом плавно перетекло дальше, как живое существо, и за секунду поглотило труп целиком. Жар был невыносимым. Другим пришлось отойти, но Сарай осталась, накрывая руки Руби своими, чтобы разделить с ней бремя этого ужасного ритуала. Она чувствовала жар, но не боль. Призраки не горят в отличие от трупов. Потребовалась минута.
Язычки огня рванули обратно к ладоням Руби. Она поглотила их, и взглядам открылась пустота: ни тела, ни орхидей, ни каштановых волос. Но клумба с белыми цветами осталась невредимой. Это были анадны, священные цветы Леты, из которых Старшая Эллен варила люльку для Сарай, чтобы уберечь ее от снов. От окровавленной воды их светлые лепестки окрасились в розовый, но они выжили, в то время как тело исчезло и теперь напоминало пробел в мире, где раньше существовало нечто ценное, а теперь потерялось. Даже запах опаленной плоти не жалил носа, настолько жарким и быстрым было сожжение, и ветерок уже уносил его с собой.
Сарай всхлипнула. Лазло подошел к ней сзади и обхватил руками, крепко прижимая к себе. Она повернулась к нему и расплакалась, опустив голову на грудь. Ребята подошли ближе. Все плакали.
– Ну-ну, милая моя, – сказала Старшая Эллен. – С тобой все хорошо. Ты по-прежнему с нами, а это – самое главное.
Во всяком случае, они разрешили диссонанс с двумя Сарай. Теперь была только одна. Ее тело исчезло. Остался только призрак.
Эллен торопливо проводили их к столу. Никто не испытывал голода, но они были опустошены. Прошло много часов с тех пор, как кто-то из них ел или спал, и в своем оцепенении ребята позволили собой руководить.
Они настороженно косились во главу стола, но Минья так и не почтила их своим присутствием.