Достойного обеда не было. Учитывая все события прошлой ночи и этого утра, Эллен не успели ничего приготовить. В наличии имелись только буханка хлеба и банка с вареньем, представляющих два неисчерпаемых ресурса: кимрил и сливы. Остальные отрезали по ломтику хлеба и намазали их вареньем, но когда подошла очередь Сарай, она просто уставилась на продукты. Она больше не могла потреблять пищу, но по-прежнему оставалась жертвой жизненных привычек, и в ней зародилось чувство, похожее на голод. Прежде чем она успела погрузиться в жалость к себе, к ней подошла Старшая Эллен.
– Смотри, – сказала она, потянувшись к хлебу. Отрезала ломтик и подняла его – по крайней мере, со стороны так казалось. Он появился в ее руке и при этом остался на столе.
Женщина создала фантомный ломтик, после чего обмазала его ложкой фантомного варенья, поднесла ко рту и изящно откусила. Если бы ребята не уделяли ей столько внимания, то и не заметили бы, что настоящая еда осталась на тарелке.
Сарай повторила за Старшей Эллен и откусила кусочек фантомного хлеба. На вкус он был таким же, как всегда, и девушка поняла, что ест свое воспоминание о нем. Она наблюдала за Лазло, пока тот пробовал кимрил – богатый питательными веществами клубень, служивший их основным продуктом, – и засмеялась, когда юноша заметил удивительное отсутствие вкуса.
– Лазло, – обратилась Сарай с суровой формальностью, – познакомься с кимрилом.
– Это… – начал он, пытаясь сохранить нейтральность в голосе, – то, на чем вы живете?
– Больше нет. – Губы Сарай мрачно изогнулись. – Можешь забирать мою порцию.
– Я не особо голоден, – отказался Лазло, и остальные рассмеялись, наслаждаясь признанием их мучений.
– Подожди, вот еще суп попробуешь, – многозначительно протянула Руби. – Это чистилище в ложке.
– Вся беда в соли, – сетовала Старшая Эллен. – У нас есть травы, и это спасает, но если соль закончилась, кимрилу уже ничем не поможешь.
– Думаю, нам удастся добыть немного соли, – осмелился предположить Лазло.
Руби тут же на него накинулась.
– И сахара! Нет, забудь. Лучше добудь торт! Пекарни теперь пустуют, и торты черствеют за витринами. – Они все стали свидетелями исхода Плача. – Вперед, за ними! – Она была смертельно серьезна. – Забери их все!
– Я не имел в виду прямо сейчас, – хохотнул Лазло.
– Почему?
– Руби, серьезно! – осадила Сарай. – Сейчас едва ли время для набегов на пекарни.
– Легко тебе говорить. Ты могла бы превратить это в торт, если бы захотела, – девушка указала на фантомный хлеб в руке Сарай.
Та тоже на него посмотрела:
– Хорошая идея.
Сарай трансформировала его. В то же мгновение хлеб превратился в торт, и Руби ахнула. Трехслойный, белый, как снег, с кремовой начинкой и бледно-розовой глазурью в форме цветов. Спэрроу и Ферал тоже благоговейно вздохнули. Он казался таким настоящим, будто каждый мог дотянуться и взять по кусочку, но они понимали, что это не так, и просто смотрели – или, в случае Руби, испепеляли взглядом.
– Я заслужила торт, – шмыгнула она. – После того что мне пришлось сделать.
– Это правда, – кивнула Сарай. – Заслужила. – Хоть и чувствовала, что в данной ситуации львиная доля сочувствия принадлежала ей. – Учитывая обстоятельства, я бы предпочла настоящий хлеб воображаемому торту.
Она попробовала кусочек. Все наблюдали за ней голодными глазами, будто могли прочувствовать вкус по одному ее выражению лица.
– И как? – поинтересовалась Спэрроу с тоской в голосе.
Сарай пожала плечами и испарила его, ощущая себя немного коварной.
– Ничего особенного, просто сладкий, – одарила она Лазло загадочной улыбкой. – Как торт во снах.
Он улыбнулся в ответ, и все увидели, что между ними блеснули воспоминания.
– В каких снах? – спросил Ферал.
– Какой торт? – требовательно осведомилась Руби.
Но Сарай не желала делиться историями. Скорее, она предпочла если не прожить, то хотя бы провести отведенное ей время, делая хоть что-нибудь, существуя и чувствуя. Еще никогда время не казалось ей таким ценным. Словно каждое мгновение – это монета, которую либо потратишь с умом, либо впустую, или же, если не быть осторожным, просто потеряешь. Сарай посмотрела на стул Миньи во главе стола. Даже пустуя, он будто властвовал над ними. На столе назидательно лежала игральная доска с фигурками, приготовленная к следующей партии. «Я умею играть», – услышала она голос в своей голове. Ей захотелось скинуть доску на пол.
Если бы положить конец всем играм Миньи было так просто.
– Ты, наверное, устал, – обратилась она к Лазло, вставая из-за стола. – Я так точно.