Она дала нам по чашке дымящегося кофе с кленовым сиропом. Я села на ступеньки, укрывшись пледом. Потягивая напиток, я смотрела на равнину внизу и алый закат, озаривший ясное небо.
Голубь схватил лукошко первым, но поделился с нами ягодами. Мы втроем уплетали их за обе щеки, запивая кофе. Позже вернулась Королева, дав нам полотенце.
Солнце утонуло в океане травы, и наступила прохладная светлая ночь. В сумерках виднелись огоньки: то были снующие туда-сюда светлячки. Мы уже окончательно высохли.
- Здорово, - сказала Февраль, - Теперь я действитель возрождение, как ты и сказала. Теперь мои раны зажили. А всё благодаря тебе.
- Это ты исцелилась, - небрежно сказала я, - Я тут непричем. Это всё ты.
- Не отнекивайся, - сказал Голубь, не успев прожевать ягоды, - Ты спасла нас. Если бы не ты, то я бы лежал сейчас без движения, а она сидела в своём поезде.
- Не болтай с набитым ртом, - проворчала я.
Вышла Королева, одетая в платье в горошек. В неизменной белой шляпе, украшенной цветком, и с длинными белыми волосами.
- Недолго вам осталось, ребята, - сказала она, - Запомните эти деньки. Скоро мы прощаемся, причем навсегда.
- Не люблю я прощаться, - сказала я, - Вообще не люблю это слово! Предпочитаю "до свидания". Так хоть понятно, что увидимся. А если "прощай", то навсегда... Ужас!
- Ты очень наивная, Поступь, прямо как ребенок, - сказала она, - Но это как раз самое главное. Это и делает тебя собой. Нашей любимой говорливой музой.
- Сделаю вид, что это был комплимент, - фыркнула я.
Я болтала без умолку, стараясь отогнать от себя ощущение предстоящего расставания. Всем сердцем чувствовала летнюю ночь, лиловые сумерки, аквамариновое небо, прохладный ветер, приносящий запах травы и качающий траву, словно водоросли, гладь воды, в которой отражались далекие перьевые облака, звуки насекомых, крик ночной птицы и теплый пар кофе.
- Уже не осталось ягод? - расстроенно спросила Февраль, - Вот отстой.
- Ничего, насобираем ещё, - заверил Голубь, - Успеем. Много-много ягод и фруктов соберем. А Королева испечет нам яблочный пирог.
- А чего сразу я? - пискнула Королева, - Почему всегда о подобных вещах ты просишь меня? Я что, так похожа на добрую бабульку, вяжущую носки в кресле-качалке, стесняюсь спросить?
- Да, - хором ответили мы.
- Эй, мне всего 10 лет, - обиделась Королева, - Ну, Халаты бы сказали, что 10.
- Сколько?! - у Голубя отвисла челюсть.
Февраль заржала. Я пожала плечами. Уж я-то видела, что Королева совсем ребенок - маленькая, худощавая, пухлощекая, с носом-кнопочкой.
- Она в 10 лет серый кардинал, а я в 10 лет лазал по деревьям и ловил фей.
- И как, поймал? - спросила я.
- Нет. Умеют прятаться, хитрюги... - задумчиво ответил Голубь.
- Пойду Кошку проверю, - вызвалась Королева, - Удалось ей разорвать цепи или нет...
- Удалось, - сказала я, - Теперь она живая.
- О, это здорово, - отозвалась она, - Теперь она сможет уйти с нами. Грань проявляет к ней интерес, но не может решить, Иная она или нет.
- Так пусть обе разбираются побыстрее, - буркнула Февраль, - Времени мало осталось.
Королева оставила нас. Мне в голову пришла идея.
- Может, поспив на волнах? - предложила я, - Все втроем...
- Вы идите, - сказала Февраль, - А я обратно пойду.
- Ладно... - рассеянно сказала я.
Февраль скрылась среди деревьев, парочку раз вскрикнув и ругнувшись.
- Чего это она? - спросила я, - Может, мы обидели её чем-то? Блин, такая веселая была... Что случилось? Может, сходить за ней? Вот я дура... Вечно сделаю что-нибудь не так.
- Нет-нет, - поспешил меня успокоить Голубь, - Есть такие люди, Элли. Не всем быть веселыми и безбашенными, как ты. Не бери в голову, ты сделала всё правильно.
Мы снова спустились к реке. Лягушка с надутыми щеками посмотрела на нас, громко квакнула и ускакала в камыши. Одинокая стрекоза пролетела над гладью воды.
- Когда я был здесь в последний раз, тут не было столько живности, - ошарашенно сказал Голубь, - Элли, это твоих рук дело, признавайся?
- Я случайно... - пискнула я.
- Да ладно... Это же здорово. Люблю лягушек и стрекоз, - хмыкнул Голубь, заходя в воду.
Я пошла за ним. Вода за день нагрелась, но была по-прежнему холодной.
- Зря всё-таки Февраль не пошла с нами, - сказал Голубь, - Если здесь поспать, то раны излечатся. Если не все, то хотя бы многие.
- Может, сходить за ней? - предложила я.
- Не надо... - рассеянно отозвался Голубь, - Если не хочет, то не стоит заставлять.
Волны вновь подхватили меня. Я чувствовала себя младенцем в колыбели. Над головой в неяркой синеве неба виднелись звёзды, словно увязшие в нем. И золотой серп месяца освещал округу. Где-то ухал филин.