- Печально... Воспоминания - это слишком важная вещь, чтобы их терять.
- Но ведь ты потеряла часть своих.
- Вот именно. Поэтому я понимаю, как они важны. Смешные и странные, нелепые и забавные, разрушающие и созидающие, они все важны.
- А Мелодия бы с тобой не согласилась. Она добровольно отдала своё. Не понимаю я её. Я бы предпочел помнить всё, что случилось со мной. даже самое ужасное. даже если это будет причинять мне боль. Такова расплата за то, чтобы быть живым.
Вокруг становилось теплее. И лёд стал подтаивать.
- Рядом с тобой я чувствую себя живым, - нежно сказал Ворон, - Ты и впрямь Поступь, муза весны. Ты - моя долгожданная оттепель. Наконец-то я тебя нашёл.
- Скорее, это я тебя нашла, - хихикнула я.
- Ты ещё пока не умеешь проникать в сны. Это я тебя сюда пригласил.
Он чуть приподнялся на локтях и посмотрел на меня. Сколько могли рассказать эти серые глаза, окаймленные темными кругами? Казалось, тысячи вселенных зарождается и умирает в них.
- Но пора нам прощаться. Скоро рассвет. Тебе пора к Халатам, а мне - в свою Клетку.
- Мы ещё встретимся? - с надеждой спросила я.
- Конечно, - сказал он, чуть улыбаясь, - Мои двери всегда открыты для тебя.
Все начало таять и кружиться. Перед тем, как всё исчезло, я успела закричать:
- Меня зовут Элли! Запомнишь, Ворон?
- Ну ты и соня, конечно, с ума сойти, - услышала я над ухом.
В лицо мне медсестра бесцеремонном тыкала градусником, мрачная, как грозовая туча. Вся в карандашах и блокнотах - видимо, новенькая, сразу после университета.
- Она ещё и храпела, - пожаловалась Мариам, - Тоже мне, нежная леди.
- Да, я такая, - довольно произнесла я, сунув градусник подмышку, - Женственная, нежная и прекрасная. А если есть какие-то претензии - поговори с моим ботинком, летящим тебе прямо в рожу.
Мариам и Габриэль захрюкали от смеха, а медсестра нахмурилась.
- Будьте серьезней, мисс. У вас довольно серьезные проблемы с ментальным здоровьем, чреватые осложнениями и многочисленными реабилитационными центрами.
- Я сама серьёзность, - я села в позу лотоса и попыталась сделать максимально серьезную мину, на которую только была способна.
- Перестаньте издеваться, - жалобно попросила медсестра.
- Вы тоже, - фыркнула я.
- Ты похожа на хомячка, Элли, - пискнула Габриэль.
- А по мне, так на крокодила, - проворчала Элис.
Затем мы ели в столовой. Были панкейки с мизерным количеством сиропа и мутное кофе со сливками. Опять мы дрались едой, и опять нас разнимали санитары.
После завтрака мы бесились в общем зале. Кто-то вышивал, кто-то лежал прямо на пушистом ковре, мальчишки играли в соладтиков, группа самых старших на вид подростков сидела за круглым столиком и рисовала. Девочки рисовали расчлененные трупы, а Блейн с каким-то долговязым парнем рисовали срамные части. Точнее, рисовал Блейн, а парень ему помогал.
А затем произошло кое-что знаменательное, по словам пациентов: нам включили телевизор. Телевизор был крохотным, установленным чуть ли не под потолком, всего с двумя каналами, да и показывал он с перебоями, но посетители столпились вокруг него и уставились, как заколдованные. Просмотр телевизора всегда был праздником, потому что это редко удавалась. Я пожала плечами и втиснулась между Блейном и его другом. Как раз шел "Шаман кинг". Когда шла начальная песня, все нестройным хором подпевали.
- Делать-то всё равно нечего, - шепнул мне Блейн, - Больничная жизнь небогата событиями. Поэтому тут радуются мелочам. Да и многие тут из бедных многодетных семей, которые не могут себе позволить новейшие технологии. У Ромео, например, 3 пары ботинок на всю семью. И живут они в трейлере.
- Ты сама деликатность, Блейн, - прошипел, по всей видимости, Ромео.
- Ромео? В честь шекпировского, что ли? - фыркнула я.
- Он самый, - кивнул Ромео, - Мои родители тащатся от подобного. Какого было их разочарование, когда они узнали, что их сын без чести и романтики!
- Какого было разочарование моих родителей, когда они узнали, что их дочь - биполярная, маниакальная, легкомысленная и неусидчивая девчонка! - в тон ему ответила я.
- Эй, я одна тут лажу с родителями? - спросила одна из девочек, рисовавших трупы.
- Не одна, - прошептала вышивающая девочка.
Худеньких очкарик согласно кивнул.
Но на нас тут же зашикали.
- Перестаньте, вы мешаете смотреть!
- Ты тут вопишь громче всех!