Данная храмовая статуя была создана скульптором школы Кэй. Его называют Ункэй IX, так как он являлся девятым в целой династии мастеров. Ваятель исполнил статую Амиды — так называли в Японии Будду Амитабху, Будду «безграничный свет». По верованиям буддистов, он олицетворяет милосердие и проясняет универсальный закон бытия. Волосы бога выделены цветом и сделаны, как тугие завитки. Примечательны складки одежды: они очень пластично струятся и создают мягкие, но, тем не менее, строгие геометризированные узоры. Полупрозрачный камень в середине лба символизирует сущность Будды — «безграничный свет», исходящий от его просветленного состояния. Обращают на себя внимание глаза — они полуприкрыты, видны зрачки, которые не смотрят на зрителя, бог будто погружен в сон или медитацию.
Во второй половине XV века город Изник к югу от Стамбула, известный еще со времен Римской империи, стал важным центром турецкой керамики. Здесь начали делать узнаваемую и прославившуюся на весь мир утварь. Первоначально местные мастера были впечатлены сочетанием в китайском фарфоре белого и голубого цветов. Турецкие ремесленники переняли мотивы и основные приемы далекого искусства, но не остановились на достигнутом и стали активно экспериментировать с национальными узорами, которыми так богата мусульманская культура.
Это небольшое блюдо — прекрасный образец эпохи расцвета изникской керамики. Специалисты называют такой тип орнамента — скручивающиеся стебли с листьями — «Золотым Рогом» по месту обнаружения большого числа похожих фрагментов на южном побережье Золотого Рога, разделяющего территорию Стамбула. Прочность глазури позволяла сохранять роспись свежей и яркой, поэтому у керамики было еще одно название — «Не блекнущие цветы рая». Производство такой посуды в технологическом плане довольно сложно и трудоемко. Изделия стоили очень дорого и не предназначались для практического использования. Они до сих пор украшают интерьеры дворцов и мечетей. Именно изникская керамика принесла турецкому декоративно-прикладному искусству мировую славу.
Примерно к середине XVI века эта стильная бело-голубая палитра обогатилась потрясающими по цвету, насыщенности и свечению зелеными, бирюзовыми, пурпурными, красными оттенками. Самым популярным мотивом при таком разнообразии красок стало изображение цветов.
Эта настольная ширма — произведение эпохи правления могущественной китайской династии Мин. Работа со всех сторон украшена изысканной и виртуозной резьбой. На одной изображено фантастическое существо кирин — аналог единорога, которое расположилось у подножия гор. Это популярный герой китайских мифов, стихотворных произведений и произведений искусства. Он олицетворял разные грани мужской силы: от деторождения до воинской доблести. Считалось, что кирин приносит удачу, богатство и мир в семью. По легенде он явился беременной матери великого китайского мудреца Конфуция перед его рождением. На обратной стороне — совсем другой сюжет: подданные императора, государственные мужья, представлены за различными занятиями, приличествующими им по статусу, — поэзией, рисованием, музыкой и игрой в шахматы. Такие ширмы часто были частью интерьеров придворных ученых. Данный экземпляр помещен в изящную раму более поздней эпохи из красного сандалового дерева.
Японское представление об интерьере жилища, об архитектуре в целом отличалось размахом, комплексным подходом. Дом — это не только стены, окна и двери, но еще и художественное оформление пространства. В XVII веке стены жилищ богатых японцев украшались дорогими сплошными лентами с многочисленными повествовательными сценками.
Одной из разновидностей домашнего дизайна являлись ширмы из шелка. Росписи выполнялись на золотом фоне: на ткань специальной кистью накладывали порошок или наклеивали листы золотой фольги. Затем мастер наносил яркие, многоцветные изображения процессий, праздников, бытовых сценок, пейзажей. На этой ширме представлен японский традиционный фестиваль «Санно мацури» у святилища Хиёси Тайся. Синтоистское празднество проходило в апреле и длилось неделю. Так отмечали наступление весны. Участники торжества шествовали с «микоси» — переносными алтарями. После посещения святилища их грузили на лодки и отправляли в обратный путь в деревни, откуда доставили.