Художник, работавший в разных направлениях — от экспрессионизма до дадаизма, Отто Дикс выступает в этой картине как представитель течения, получившего название «Новая вещественность»: в ней отразилось то настроение, которое охватило людей в смутное для Германии время после поражения в Первой мировой войне.
В персонажах Дикса, а он рисовал дельцов, юристов, торговцев картинами, поэтов и проституток, — много смешного и грустного, как в этом бизнесмене. Его лапидарная фигура вроде бы должна производить впечатление чего-то надежного, но взгляд мужчины вкрадчив, а рука, держащая документ, неуверенна. На столе перед Роесбергом, чья деятельность, видимо, не наполнена особенным смыслом, — предметы делового обихода, которые выглядят здесь безделушками. Сзади, на стене, художник поместил часы, символ утекающего времени и бренности бытия, а также календарь, напоминающий о круговороте жизни, которая пуста, если в ней нет возвышающих душу занятий. Чистые, беспримесные цвета этой работы создают впечатление вакуума, в котором существует человек.
Немецкий художник, долгое время живший в Америке, объединил в своей живописи черты экспрессионизма, футуризма, «Новой вещественности» и дадаизма. Улица, город и человек в стране, охваченной кризисом, — вот главные темы его творчества в годы, когда была написана картина «Улица Берлина».
Лица и жесты людей, наполняющих берлинскую улицу, гротескны, недаром Гросс работал карикатуристом. На переднем плане просит подаяния нищий инвалид войны, самодовольный обыватель торопливо, на ходу, шарит у себя во внутреннем кармане, а следом идет, не останавливаясь, его накрашенная и хорошо одетая спутница. Нищета и богатство столкнулись и скоро разойдутся. На заднем плане видно, как вываливается на улицу «нутро» ресторана. Пространство картины уплотнено тесно написанными фигурами и предметами, а колорит однообразен, лишь изредка вспыхивает красным, желтым и голубым, внося в изображенное беспокойную ноту. Люди кажутся селедками в бочке, в которую они влезли по собственной воле, а выбраться не в состоянии. Остросоциальное искусство Гросса передавало атмосферу немецкого общества накануне прихода нацистов к власти.
Искусство Англии
Один их лучших английских пейзажистов Джон Констебл считал, что настоящий мастер пейзажа должен быть смиренным учеником природы. Противник академической живописи, он постигал световые и цветовые законы ее изображения и задолго до импрессионистов стремился выразить «первое впечатление» от увиденного пейзажа. «То, что я пытаюсь передать в своих картинах, — писал художник, — это свет, роса, легкий ветерок, цветение, свежесть; ничто из этого до сих пор не было передано на полотне ни одним живописцем». Констебл не интересовался другими краями, не ездил в заграничные поездки, он рисовал свою «старую, зеленую Англию».
Собор в Солсбери изображен в просвете между деревьями, осенняя листва которых написана легкими, почти прозрачными мазками. Коровы, пьющие из озерца на переднем плане, вносят в картину пасторальный оттенок. Слева мастер поместил прогуливающуюся пару — епископа Солсбери Фишера с женой, которые, стоя под сенью деревьев, рассматривают собор. Здание на фоне неба с летящими облаками выглядит особенно легким, наполненным солнцем и воздухом, а его вид в обрамлении деревьев еще больше притягивает взгляд.
В этой работе художник ненавязчиво сопоставляет природу и архитектуру, словно говоря: творение рук человеческих должно быть уравновешенным и выверенным во всех своих частях, только тогда оно будет эстетически привлекательным, а дерево, даже растрепанное, с сухими и обломанными ветками — все равно красиво.
Пейзажи Уильяма Тернера стоят особняком не только в английской, но и во всей мировой живописи: художник создавал их в то время, когда мало кто понимал подобное искусство. В его творчестве романтическое восприятие мира соединилось со стремлением передать сиюминутное состояние природы, манерой писать легкими, летучими мазками и обостренным чувством цвета, что было свойственно впоследствии импрессионистам.