– Ему не хватало только одного, – с усмешкой добавил Пит. – Своей фотографии.
– Вы просто достойны восхищения, Стюарт, – не унимался я. – Как вам так долго удавалось ускользать от рук правосудия.
Мне показалось, что в его глазах вспыхнули огоньки самодовольства.
– Вы бы удивились, узнав, сколько признаний мы уже получили по этому взрыву, – продолжал я свой монолог. – Прямо сейчас внизу сидят трое мужчин, которые хотели бы увидеть свои фотографии в газетах. Им просто не терпится урвать себе славу за этот и предыдущие взрывы.
Блондин даже покраснел от негодования.
– Вот такая ситуация, мистер Стюарт, – мягко добавил я. – Кроме того, мне не удастся быть всегда вместе с вами. Скорее всего, дело передадут Питу, и он будет вести ваши допросы самостоятельно. Жаль, но если вы не признаетесь сейчас, я уже ничем не смогу вам помочь.
Потом я прикурил сигарету и дал ему время на размышления. И думал он, скорее всего, о двух вещах: вопервых, боялся, что прославится кто-то другой, а во-вторых, воображал, как Пит начнет дубасить его головой о стену. Мне трудно сказать, что пугало его больше всего.
Он вытер руки о штаны, уставил в пол и тихо прошептал:
– Хорошо. Я вам все скажу. Иначе репортеры не успеют передать интервью в вечерний выпуск.
Пит мрачно улыбнулся.
– Но больше всего мне хотелось бы услышать о последней бомбе.
Лицо блондина покраснело от гнева.
– А вам я не скажу ни слова, – закричал он и показал на меня дрожащим пальцем. – Я буду говорить только с ним! Вот так!
Пит фыркнул и пожал плечами. Он вышел из комнаты и впустил стенографистку. Когда Стюарт закончил рассказывать о тринадцатом взрыве, я закурил еще одну сигарету.
– А теперь о последней бомбе. Что побудило вас использовать три цилиндра вместо одного? Вас не устраивал эффект, который производили предыдущие заряды?
Он с хитринкой прищурил глаза и ответил:
– Вот именно. Меня не устраивал эффект.
– На этот раз вы не пользовались таймером, – продолжал я допрос. – Взрыватель сработал в момент поднятия коробки. По какой причине вы изменили схему взрыва?
Он нахмурился и неуверенно сказал:
– Я думал, что так будет лучше.
Когда стенографистка принесла отпечатанный протокол допроса, Стюарт прочитал его и подписал все три экземпляра. Потом мы опять остались одни. Я подошел к окну, открыл раму и высунулся по пояс, вдыхая свежий воздух.
Блондин остановился рядом.
– А что если я вам наврал? Что если я сделал ложные признания? Такое же возможно?
– Да, конечно, возможно.
– Убиты двое полицейских, – сказал он, смакуя каждое слово. – Моя фотография появится во всех газетах, и меня будут показывать по новостям.
Я кивнул, но на его лице появилась тень коварства.
– А что если я потом откажусь от этого последнего взрыва? Например, после того как моя фотография появиться в газетах?
– Вы этого не сделаете, – ответил я и указал рукой на улицу. – Посмотрите, сколько людей собралось там, чтобы взглянуть на вас!
Он перегнулся через подоконник, и остальное было секундным делом. Я поддел его за ремень и подбросил ноги вверх. Стюарт вопил почти до самой земли.
Пит уселся на табуретку возле стойки и заказал себе чашку кофе. На его лице появилась странная улыбка.
– Каждый день приносит что-нибудь новенькое. Еще пару часов назад я мог бы поклясться, что такие «стюарты» не прыгают из окон.
– Не горюй, – ответил я и пожал плечами. – У нас есть признание, а все остальное ерунда. Будем считать, что он сэкономил деньги налогоплательщиков.
Пит повернулся к стойке и с тоской осмотрел ряды бутылок.
– Знаешь, Фред, пока мы возились со Стюартом, у меня возникли сомнения об этом последнем взрыве. Я думаю, блондин тут ни при чем. Мне хотелось бы покопаться в этом деле поглубже. Просто так, из любопытства.
– Зря потратишь время, Пит.
– Это мое время, Фредди. И я не собираюсь просить за него деньги у нашего департамента.
Он лениво подлил себе сливок и попробовал кофе на вкус.
– Не буду утверждать, что Стюарт невиновен. Слишком многое говорит против него. Но у меня сложилось впечатление, что последнюю бомбу подложил не он.
Пит зевнул и посмотрел на часы.
– Я бы с удовольствием завалился поспать, но старики просили меня заглянуть к ним на парочку часов. Ничего… К десяти уже буду в своей постельке.
На этом мы и расстались. А около девяти часов вечера я приехал к Алине.
– Ну как? – спросила она.
В ее голове чувствовалось нетерпение.
– Мы получили признание, – ответил я. – По всем четырнадцати взрывам.