Когда они вышли из конюшни, Ллойд подошел к ним и сердито замахал пальцем перед носом Ральфа.
– Этот конь – настоящий убийца. Кроме тебя, он никого не подпускает. А что если эта тварь набросится? Такие дикие животные всегда кидаются на своих хозяев. Лучше избавься от него.
– Не беспокойся, Ллойд. Скоро мой Негр станет шелковым.
Его брат пожал плечами и удалился. Ральф хмуро смотрел ему вслед. Потом он повернулся к Юстису.
– Негр не убийца, Джек. Он просто родился не в свое время, и это его беда. Ему надо было появиться на свет сто лет назад – диким и свободным, ведущим свой табун через прерии.
– Даже не знаю, что сказать, – ответил шериф. – Возможно, Ллойд прав. Вы будьте с Негром осторожнее.
Следующие десять дней Юстис был слишком занят служебными делами, чтобы навещать ферму Бертонов. Когда же он направился туда, погода испортилась. Надвигалась буря. Кроме Ральфа, на ферме никого не было. Ллойд уехал в город, миссис Ховелл решила погостить у сестры, а старый Томас остался сидеть у постели заболевшей дочери. Молодые парни – Барри О'Ши и Тимоти Олден, – закончив работу, разъехались по домам.
– Джек, я хочу тебе кое-что показать, – с улыбкой сказал Ральф.
Он отвел Юстиса в конюшню и при нем начал готовить Негра к выездке. Тот спокойно позволил взнуздать и оседлать себя. Через пару минут Ральф вывел его в загон, вскочил в седло и, не спеша, проехал несколько кругов. Негр двигался с необычайной грацией. Проезжая мимо Юстиса, Ральф нежно поглаживал бок скакуна.
– С любым конем нужно вести себя правильно, и тогда он станет вашим, – заметил Ральф. – Интересно, что скажет Ллойд, когда увидит это. Заявления о том, что на Негре никто не усидит больше минуты, ушли в историю.
Когда они отвели коня обратно в стойло, Негр заржал и начал рыть копытом землю.
– Он чувствует приближение бури, хотя до нее еще несколько часов, – сказал Ральф. – Буря и пожар пугают любую лошадь.
Юстис тоже испытывал какую – то тревогу. Ему не хотелось оставлять Ральфа в полном одиночестве. А вдруг у старика случится сердечный приступ?
– Поедем ко мне, – предложил он другу. – Поужинаете со мной и Нэнси.
– Спасибо, Джек, но я лучше останусь здесь. Мне надо приготовить пищу для Ллойда. Он скоро вернется. Этот парень даже яйца сварить не может.
Шериф так и уехал с тревогой на сердце. Весь остаток дня его угнетало предчувствие беды, и когда в девять часов вечера разбушевалась буря, он уже не находил себе места от нервозности. Такого рева ветра и стремительного ливня Юстис на своем веку не помнил. Буря бушевала целый час. А потом ему позвонил Ллойд Бертон и сообщил о смерти брата.
Тело Ральфа было затоптано и изорвано в клочья. Шериф не видел ничего подобного даже после самых ужасных автомобильных аварий. Когда док Вилли сбросил с него окровавленную простыню, все отвернулись – настолько зрелище выглядело страшным и отвратительным. Однако док был не только врачом Ральфа Бертона. Вилли еще считался местным коронером.
– Погиб под ударами копыт, – хрипло сказал он, поднявшись с колен. – Возможно, этому сопутствовал сердечный приступ. Хотя тут уже никакая экспертиза ничего не установит.
Шериф взглянул на Негра, ноги которого были измазаны кровью. Конь тихо всхрапывал, но в стойле стоял неподвижно, будто каменная статуя. Это напомнило Юстису сцену, которую он увидел, войдя в конюшню – жеребец жалобно всхрапывал над человеком, забитым им до смерти. Казалось, что он плакал от горя. Когда Юстис подошел к нему, Негр с каким-то подчеркнутым послушанием позволил отвести себя в стойло.
Шериф повернулся к Ллойду.
– Расскажите, что случилось. Медленно и ясно.
– Мы с Ральфом сели ужинать, и тут началась эта буря. Лошади испугались грома, начали ржать, и Ральф решил убедиться, что с ними все в порядке. Мне кажется, он боялся жеребеца-убийцу. Боялся, что Негр вырвется из стойла и перепугает лошадей еще больше. Когда мы подошли к конюшне, свет погас…
Ллойд замолчал.
– Продолжайте, – велел шериф Юстис.
– Из темной конюшни доносился страшный шум. Он был хуже, чем рев бури. Я понял, что конь выломал ограждение, и поэтому начал отговаривать брата. Просил его не входить туда – ведь это было равносильно самоубийству.
– А сами вы внутрь не пошли?
Глаза Ллойда сузились.
– В тот момент – нет. Ральф отослал меня обратно в дом за фонарем. Когда я вернулся сюда, все было кончено. Но Негр не дал мне приблизиться к брату. Завидев свет, он бросился на меня. Я едва успел выскочить из конюшни. Тогда, вернувшись в особняк, я позвонил вам и доктору…
Шериф взглянул на оцепеневшего коня и ничего не сказал.