Роальд Дал
Баранья ножка
В комнате было тепло и чисто. Она задернула шторы и включила две лампы на столе – свою и ту, что освещала пространство у пустого кресла. Чуть сбоку на полке буфета стояли два высоких бокала, графинчик с содовой водой и бутылка виски. В прозрачном термосе виднелись кубики льда. Мэри Мелони ожидала возвращения мужа.
Она вновь и вновь посматривала на часы, но беспокойство не имело к этому ни малейшего отношения. Просто ей нравилось следить за тем, как убегали минуты, и приближался долгожданный миг – миг встречи с любимым мужчиной. Она улыбнулась и, сладко вздохнув, склонилась над вязанием. Мэри находилась на шестом месяце беременности. Ее кожа будто светилась изнутри. Мягкий рот и милая улыбка придавали лицу безмятежный вид, а глаза казались большими, глубокими и темными.
Когда до пяти часов осталось десять минут, она начала прислушиваться, и через несколько мгновений – какая пунктуальность! – на аллее раздался скрип тормозов, тихо хлопнула дверь машины, и мимо окон мелькнула тень. Услышав щелчок замка входной двери, Мэри отложила вязание и пошла в прихожую, чтобы поцеловать мужа сразу, как только он войдет.
– Здравствуй, милый, – сказала она.
– Привет, – ответил он.
Она подхватила его плащ, быстро повесила одежду в шкаф и поспешила в гостиную, чтобы приготовить напитки – покрепче для него и послабее для себя. Потом Мэри вернулась к вязанию, заранее зная, что муж сейчас сядет напротив, возьмет свой бокал, и кубики льда звякнут о тонкое стекло.
Она наслаждалась такими моментами. Она могла бы рассказать обо всем, что случиться дальше. Ее муж не скажет ни слова, пока не выпьет первый бокал, и она тоже будет сидеть и молча смотреть на него, упиваясь тихой радостью после долгих часов ожидания. В присутствии этого мужчины ее переполнял восторг. От него исходило какое-то уютное мужское тепло, и она чувствовала его, когда они оставались вместе. Мэри любила в нем все – и как он сидел, и как входил в комнату, и эти медленные шаги по ковру гостиной. Она любила его отрешенный взгляд, колючие искорки в глазах и усталую молчаливость, которая исчезала после бокала виски.
– Еще один трудный день, дорогой?
– Да, – ответил он. – О Боже, как я устал.
И тут ее муж сделал нечто необычное. Он поднял бокал и одним глотком осушил его до дна. Она не видела этого момента. Но услышав, как кубики льда упали на дно, Мэри удивленно подняла голову и увидела в его руке пустой бокал. Муэ опустился в кресло, затем резко вскочил на ноги и нервно зашагал по комнате.
– Я приготовлю тебе еще! – сказала она, поднимаясь со стула.
– Сиди, – ответил он и налил себе сам.
Мэри заметила, что он почти не разбавлял виски содовой.
– Милый, если хочешь, я приготовлю ужин.
– Не надо.
Она с сочувствием смотрела, как он напряженно потягивал темно-желтый напиток.
– Я думаю, это просто свинство, что такого пожилого полицейского гоняют по улицам, как мальчишку. Неужели они не понимают, что человеку твоего возраста уже трудно проводить весь день на ногах?
Он не ответил, и она снова склонилась над вязанием. Каждый раз, когда муж поднимал бокал, она слышала позвякивание льда о стекло.
– Милый, может быть нарезать сыр? Извини, сегодня четверг, и я не делала ужин.
– Мне ничего не надо, – ответил он.
– Если ты решил не ходить в ресторан, то еще не поздно, – продолжала она. – В холодильнике есть мясо и овощи. Я могу приготовить такое объедение, что пальчики оближешь, и тебе даже не придется вставать с кресла.
Она ждала ответа. Ее устроил бы любой намек – улыбка, легкий кивок или взмах руки. Но он не обращал на нее никакого внимания.
– В любом случае я принесу сыр и печенье.
– Я ничего не хочу, – повысил он голос.
Мэри покорно пригнула голову и украдкой взглянула на мужа.
– Но ты должен поужинать. Мне это не составит труда, дорогой. Я и сама с тобой поем. Что ты хочешь, свинины или баранины? В нашем холодильнике есть и то, и другое. Выбирай.
– Да забудь ты о еде, – вскричал он.
– Но, милый, как же без ужина? Давай я все приготовлю, а ты потом посмотришь и решишь окончательно – кушать или не кушать.
Она встала и положила вязание на стол перед лампой.
– Сядь, – сказал он. – Сядь, я прошу тебя.
И вот тогда Мэри испугалась по-настоящему. В ее больших глазах сверкнули слезы обиды. Она медленно опустилась на стул и положила дрожавшие ладони на почти готовые ползунки. Он хмуро поставил пустой бокал на стол и тяжело вздохнул.