Представьте: две девушки – блондинка и брюнетка. Алтарь или стол, на котором, как символ сладострастия, раскинулась блондинка. Брюнетка застыла у алтаря, схватив блондинку за волосы и занеся другой рукой причудливый кинжал. Задник сцены переливался золотым и темно-синим цветом, изображая яркие солнечные лучи на псевдоегипетский или ацтекский манер? Но никто не смотрел на задник – все взоры ласкали девчонок.
На брюнетке был высокий головной убор, серебряные сандалии и набедренная повязка из стеклянных побрякушек. И больше ничего! Никакого намека на бюстгальтер. А блондинка вообще была гола как устрица. Ее колено на авансцене приподнялось ровно настолько, чтобы заткнуть рот скулящим блюстителям нравов.
Я не смотрел на голую блондинку; мой взгляд тянулся к ней – брюнетке.
И хотя сыграли свою роль две милые торчащие грудки, длина грациозных ног, форма бедер, боков и прочего, тем не менее меня потрясло какое-то общее впечатление. Она была просто до боли хороша. Кто-то рядом воскликнул:
– Обалдеть можно! Тащусь от нее!
Я хотел уже шикнуть на него, как вдруг понял, что это мой собственный голос.
Тут свет на сцене погас, и я вспомнил, что надо дышать. Я выложил безбожную плату недрогнувшей рукой. Джек интимно сообщил:
– Между показами они развлекают посетителей в зале.
Когда девушки появились на лестнице, ведущей с балкона в зал, он жестом подозвал их и представил меня.
– Хейзл Дорн, Эстелла д'Арки – знакомьтесь, это Эдди Хилл.
Хейзл, брюнетка, спросила:
– Как поживаешь?
А блондинка фыркнула:
– О-о, я встречалась с этим призраком раньше. Как дела? По-прежнему гремишь цепями?
– У меня все замечательно, – ответил я, пропуская мимо ушей ее подковырки.
Да, я знал ее – не как Эстеллу д'Арки, а как Одри Джонсон. Когда я строчил автобиографию начальника полиции, она работала стенографисткой в муниципалитете. И она никогда мне не нравилась: слишком уж любила находить больные места и ковыряться в них.
Я не стыжусь своей профессии. Ни для кого не секрет, что я писатель-призрак и работаю на других авторов. Хотя вы можете найти мое имя на титульном листе «Сорока лет полицейского», прямо под именем начальника полиции – пусть маленькими буквами, но оно там: «в сотрудничестве с Эдисоном Хиллом».
– Как тебе понравилось шоу? – спросила Хейзл, когда я заказал круговую.
– Мне понравилась ты, – ответил я по возможности тише, как бы по секрету. – Не могу дождаться следующего номера, чтобы разглядеть тебя получше.
– Тогда ты увидишь кое-что еще, – пообещала она и сменила тему.
У меня сложилось впечатление, что брюнетка гордится своей фигурой и с удовольствием принимает комплименты, но в то же время не совсем еще загрубела, выставляя тело напоказ для публики. Эстелла склонилась через стойку к Джеку.
– Джекки, малыш, – сказала она тоном нежного упрека, – ты опять держал подсветку слишком долго. При моей позе это не страшно, но бедная старушка Хейзл к концу представления дрожала, как лист на ветру.
Джек ткнул пальцем в сторону песочных часов для варки яиц.
– Они рассчитаны на три минуты, и именно столько времени вы работали.
– Не думаю, что было больше трех минут, – подхватила Хейзл. – Я совсем не устала.
– Ты вся тряслась, моя милая. Я же видела. Тебе не стоит утомляться – от этого появляются морщины. В любом случае, – добавила Эстелла, – за временем теперь буду следить я.
И она сунула песочные часы в свою сумочку.
– Тебе нас больше не надуть.
– Я же говорю, три минуты, – настаивал Джек.
– Неважно, – заявила она. – Или с этого момента мы следим за временем, или мамочка закроет маленького Джекки в темный чулан.
Джек хотел ей что-то ответить, но, передумав, отошел в другой конец стойки бара. Эстелла пожала плечами, заглотнула остатки спиртного и ушла. Я видел, как она еще поговорила с Джеком, а потом присоединилась к клиентам за одним из столиков.
Хейзл тоже посмотрела ей вслед и пробормотала:
– Надавала бы я этой потаскушке по трусам, если бы она их носила.
– А что, ее обвинение – туфта?
– Не совсем. Возможно, Джек твой приятель.
– Нет, мы просто знакомы.
– Знаешь. бывали у меня мерзкие боссы. но он настоящий подонок. Вряд ли он затягивает время, чтобы помучить нас – мне бы и в голову не пришло его проверять, – но некоторые позы очень трудно держать три минуты. Например, Афродиту у Эстеллы. Ты видел?
– Нет.
– Она балансирует одной ногой на шаре, а другая нога приподнята и заменяет собой фиговый листочек, потому что она там без одежды. Джек установил аварийный выключатель, чтобы прикрыть ее, если она сорвется, но все равно это дикое напряжение.