– Могу попробовать, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Тут нет ничего сложного. Так говоришь, Хейзл утверждает, что Джек разрешил Эстелле поменять программу? А ты спрашивал его – почему?
– Это единственный вопрос, на который он согласился ответить. Настаивает, что не знал о замене выступлений. Говорит, что ожидал увидеть в «Зеркале» малышку Хейзл.
Пульт управления только казался сложным. Я объяснил Джонсу назначение реостата и рассказал, что Джек одним поворотом ручки не только плавно уменьшал накал ламп в зале, но и усиливал освещение сцены. Позади реостата я обнаружил дополнительный обходной переключатель, который был рассчитан на нынешние условия – когда свет горел и в зале, и на сцене. Мы нашли также аварийный выключатель освещения балкона и пару кнопок для подключения микрофона и проигрывателя к колонкам музыкального автомата. Рядом находился звонок – небольшой черный ящик с двумя штырьками, от которых тянулись провода наверх, к сигнальной кнопке. Нажимая на нее, девушки сообщали о своей готовности. В центре стойки, прямо под крышкой, крепилась 150-ваттная лампа, подключенная к электрической сети отдельно от реостата. Кроме шнура этой лампы, все остальные провода исчезали в стальной изоляционной трубе под стойкой бара. И именно эта лампа слепила мне глаза во время одиннадцатичасового представления. Она казалась слишком яркой – на мой взгляд, сгодилась бы лампа и послабее. Наверное, Джеку нравился яркий свет.
Я объяснил Спейду устройство пульта и дал ему пощелкать кнопками. Потом я перевел реостат в положение «Зал» и отключил обходной переключатель. Зал продолжал сиять огнями, «Магическое зеркало» погасло.
– Итак, оставалось пять минут до полуночи. Хейзл помахала мне ручкой и пошла наверх. Я пересел на другой табурет, как раз напротив того места, где сейчас стою. В полночь появился Джек и спросил, был ли сигнал. Я сказал, что не слышал. Он немножко покрутился, убрал со стойки стаканы и так далее. Потом раздалось два звонка. Джек взял микрофон, но на несколько секунд задержал показ: он заметил Ханнегана и Фейнштейна. Ханнеган дал зеленый свет, и Джек объявил начало.
Я поднял микрофон и произнес в него:
– А сейчас мы представляем «Магическое зеркало»!
Положив микрофон на пульт, я нажал клавишу проигрывателя. Там стояла та же пластинка, и из колонок зазвучал «Грустный вальс». Хейзл сидела за несколько столиков от стойки и, положив голову на скрещенные руки, пристально смотрела на меня. Возможно, воссоздание событий действовало ей на желудок: выглядела она как больной цыпленок. Я медленно вывернул ручку реостата из положения «Зал» в положение «Сцена». В помещении потемнело, а на балконе стало светло.
– Вот и все, что было, – сказал я. – Хейзл сидела рядом со мной, когда Джек объявлял шоу. А когда на сцене включился свет, она закричала.
Спейд поскреб подбородок.
– Значит, когда сверху дали сигнал, Джек стоял прямо перед тобой?
– Точно.
– Ты дал мне повод подозревать его, рассказав о ссоре с Эстеллой. Но ты дал ему и алиби.
– Все верно. Либо Эстелла сама дала сигнал и, прыгнув на алтарь, прирезала себя, либо ее убили, и убийца нажал кнопку, чтобы сбить нас со следа. Пока мы пялились на «Зеркало», ему удалось смыться. Но в любом случае Джек Джой был у меня на виду.
– Да, это хорошее алиби, – признал лейтенант. – Если только ты с ним не в сговоре.
– Попробуй это доказать, – ответил я, улыбаясь. – Не валяй дурака, никакого сговора нет. И вообще я его считаю порядочным дерьмом.
– Эдди, мальчик мой, все мы более или менее дерьмо, если на то пошло. Давай-ка, осмотримся наверху.
Я щелкнул обходным переключателем, осветив балкон и нижние помещения, а затем пошел наверх. Отыскав там сигнальную кнопку, я показал ее Спейду. Изоляционная труба, проходившая через пол балкона, кончалась в соединительной коробке на стене, откуда разбегались провода освещения. На соединительной коробке зачем-то находилась кнопка звонка. Мне стало интересно, почему она не на «Алтаре», но потом мы обнаружили, что алтарь можно передвигать на сцене. Надо полагать, девушки нажимали на кнопку и быстренько принимали свои позы. Спейд задумчиво надавил на кнопку, потом вытер о штаны палец, испачканный порошком для дактилоскопирования.
– Я ничего не слышу, – сказал он.
– И не услышишь. Сцена почти звуконепроницаема.
Он уже осмотрел песочные часы, но только теперь я рассказал ему о том, что видел, как падали последние песчинки. Спейд поджал губы.