— Хм, — произнес он немного удивленно, на секунду замер на тротуаре, как будто решаясь на что-то, затем резко развернулся и пошёл в другую сторону.
— «Запретная планета» — там, — заметила я.
— Я знаю.
— Мы опоздаем.
— Я знаю.
Я бесила саму себя. Как бы мне хотелось быть человеком, который не сходит с ума от предстоящего свидания, которого не тошнит при встрече с красивым парнем, который легко мог бы подобрать подходящий наряд для первого свидания.
Если я не последую за Эфом, то потеряю его в толпе. Я подумала о том, как Китс вручил мне записку, о завитке волос на его шее и вздохнула, догоняя Эфа. Он шел впереди меня, пиная поношенными сапогами лежащие вдоль тротуара листья, будто двигался к цели. Готова поспорить, что он снова мёрзнет. Я ускорилась, чтобы идти с ним в ногу, и краем глаза заметила, что он замедлился, чтобы сделать то же самое. В итоге мы вышагивали в одном ритме.
Комиссионный магазин, в который мы зашли, был обычным, старым и совершенно неприглядным. Здесь не было ни хипстеров, ни хипстерской музыки, только старушка с полной тележкой свитеров, какая-то фоновая музыка, странное синеватое освещение и запах ветхого дома.
Я тенью шла за Эфом вдоль вешалок со старыми футболками, он отметил несколько, на его взгляд, неплохих вариантов. Мы оказались в обувном отделе, обошли стороной высокого трансвестита, который с восхищением разглядывал высокие серебристые сапоги на огромных каблуках.
— Симпатичные, — отметил Эф, — как из старой версии «Стар-Трека».
— Спасибо, милый, я тоже так думаю, — ответил он и направился к кассе.
Скамейка посреди прохода манила меня к себе, поэтому я села, скрестив ноги, и наблюдала, как Эф осматривает ряды поношенных ботинок. Он схватил пару желто-зеленых кроссовок Nike, сравнил размер на подошве и пригляделся к моим ногам.
— Нет, точно нет. Они странно пахнут.
Он показал на пару избитых военных ботинок, залитых краской, но я покачала головой.
— Слишком тяжеловесные. — Я сделала паузу. — Эф, почему мы не пошли в «Запретную планету»?
— Тебе нужно что-то особенное на завтра. Предыдущий магазин полный отстой. — Он поднял пару ярко-оранжевых шпилек с меховыми шариками на застежках.
— Может, мне завтра никуда не идти?.. — Стоило мне это сказать, как тревога, разрывающее меня изнутри, отступила, оставив место спокойствию и, кажется, разочарованию.
Он положил туфли обратно.
— Что? Это же просто смешно!
— Я много об этом думала. Может быть, Одри права, — сказала я. — Я чуть с ума не сошла, пока собиралась на ту вечеринку. Каждый раз, когда я думаю о Китсе, моё сердце выскакивает из груди, а ладони потеют, и ничего хорошего в этом нет. Со мной что-то не так. Я должна быть на седьмом небе от счастья... И да, я действительно там, но...
Эф молча протянул мне пару вишнево-красных ковбойских сапог, на носках которых виднелись потертости, а у каблуков внешний край был немного стёсан.
Я на автомате расшнуровала свои высокие кеды, сняла их, оставшись в радужных носках, и продолжила:
— Вот что мне делать, если он поцелует меня, а я всё испорчу, и он будет надо мной смеяться? Мне почти семнадцать, а я даже не могу спокойно решить, в чём пойти на свидание!
— Если он будет над тобой смеяться, он мудак, — заметил Эф.
— Но... — Я так разволновалась, что в горле запершило. Спрятав лицо в ладонях, я так сильно тёрла глаза, что уже начала видеть звезды.
Скамья слегка сдвинулась, когда Эф опустился рядом со мной.
— Пэн?
— Да, - пробормотала я.
— Ты на меня посмотришь?
— Не-а.
— Может, хотя бы взглянешь на сапоги?
Я раздвинула пальцы и открыла сначала один глаз, за ним другой.
Если коротко, сапоги были великолепны: поношенные, но по-прежнему яркие, они сели идеально, как будто в прошлой жизни их хозяйкой была тоже я. Поднявшись, покачалась с пятки на носок и прошлась по проходу взад и вперед, проверяя, как они на мне сидят.
Я вспомнила книжку с картинками, которую родители читали, когда я была маленькой: книгу о мышонке в красных сапогах и с фиолетовой сумкой. Я обожала эту книгу. Мышонок был непосредственным и искренним и иногда перебивал людей, но я знала, что у него было то, чего мне не хватало: храбрость.
— Они чертовски милые, — оценил Эф.
Я представила, как войду завтра в кофейню: на мне одна из моих винтажных футболок (забудем о дыре на подмышке) и джинсы, из-под которых выглядывают сапоги, в ушах блестящие серьги, жетон Эфа на груди и браслет Эллен на запястье. Это уже что-то.
— Похоже, ты не собираешься сдаваться? Все-таки пойдешь? — спросил Эф.
Я взглянула на него: пояс Ориона на переносице, золотые крапинки в карих глазах, как кусочки солнца, оставшиеся с лета.
— Я никогда раньше не целовалась! — наконец выпалила я.
Я никогда никому этого не говорила. Ни одной живой душе.
Эф удивленно поднял бровь, и мне немедленно захотелось взять свои слова назад, но они уже были вне досягаемости. Жутко расстроенная, я развернулась и стала искать глазами выход. Но на мне все еще были сапоги. Возможно, девушка на кассе разрешит уйти прямо в них, если я, выбегая на улицу, брошу в неё все деньги, которые у меня есть в кошельке. Или еще лучше, кину сам кошелек.
— Пэн, повернись.
Я медленно обернулась, Эф стоял позади меня. И хотя я была на несколько сантиметров выше благодаря сапогам, он всё равно был очень высоким (я почти забыла, что он такой высокий), горячие от смущения, мои щеки покраснели.
— Я тебя поцелую, — сказал он так буднично, как будто предложил мне попробовать конфетки в кинотеатре или присмотреть за Фордом, пока мы будем за городом.
— Постой, что? — Моё сердце бешено забилось.
— Да, почему бы и нет?
— Здесь? Сейчас? Прекрати! — нервничая, ответила я, ожидая, что он сейчас закричит: «Попалась!» или рыгнет так громко, что нас услышит весь магазин, или позовёт королеву эльфов... в общем, сделает что угодно, но не то, что он предложил.
Вместо этого он наклонился, нежно приподнял мой подбородок и положил руку мне на талию. Он был таким высоким, что я задрала голову, будто смотрела на небоскрёбы, теряющиеся в облаках. Всё это было странно, и у меня закружилась голова.
— Всё в порядке? — спросил он.
Я перестала дышать и кивнула.
— Да, — тихо ответила я.
— Да, — эхом отозвался он.
И затем, прежде чем я смогла осознать, что происходит, Эф наклонился, и его губы встретились с моими. Я не отвернулась. Он целовал меня, а я думала о листиках мяты, о том, что он слизывает с моих губ морскую соль, о чувстве, когда просыпаешься утром умиротворенным, без тревоги в сердце. Я стояла на носочках, моё тело вытянулось к нему навстречу. Его губы были мягкими и нежными. Губы Эфа. Эф.
Я отступила назад, ноги подкашивались, и я почти рухнула на скамейку.
— Вау, — с изумлением произнес он. Динозавр, чьи кости были больше, чем мы оба, сносил мускулистым хвостом города, рычал до звона в ушах, обращая в камень сердца. — Это было...
— ...странно, — выдала я, не задумываясь.
Он отступил назад, его лицо помрачнело.
— Эф, извини, я не это имела в виду...
Но на самом деле именно ЭТО я и имела в виду. Ведь это был Эф, мальчик, которого я знала с шести лет; которому сломала нос; который разбивал сердца девушек так же часто, как шёл дождь; который коверкал слова и говорил: «Извиняйте меня».
Мальчик с запачканным конфетами лицом и с леденцом в руке пробежал по проходу и тут же над нами замигали лампочки. За два ряда от нас дедушка звал мальчика с леденцом, а тот так заходился смехом, как будто был самым настоящим демоном.
— Мне очень жаль.
Он покраснел прямо как в тот день, когда я ударила его, но рассмеялся.
— Жаль? Это был просто поцелуй, Пэн. Ни черта особенного.
— Оу, ладно, — смущенно сказала я.
— Ладно, — повторил он чуть тише.
Из громкоговорителя раздался голос, пронзая собой каждый миллиметр пространства.