— Ты придешь в субботу на вечеринку по случаю нового выпуска «Nevermore»?
— Да, — ответил он, с тревогой глядя в туннель на огни приближающегося поезда.
Я попыталась напомнить себе, что у него просто был плохой день, что, если мне нравится Китс, мне должно нравиться в нем всё — и плохое, и хорошее, и то, что ему просто нужно немного прийти в себя.
Но у меня заболел живот, и я почувствовала тошноту, хоть мы и не поехали на такси. Пока он ходил по платформе, дрожащими руками я развернула зеленый лист.
Я хотела вернуть свой доллар. Я хотела обратно свой прекрасный день. Мне нужна была моя сказка.
Я чувствовала себя такой растерянной, пока Китс садился в поезд, едва помахав на прощание. Я до крови прикусила губу — всё что угодно, только бы не расплакаться.
«Nevermore», литературный журнал
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Кафе «Grumpy»
Кат. № 201Х-18
В солнечную среду, на следующий день после инцидента в метро, мы с Китсом всё-таки дошли до книжного магазина «Strand», и всё снова казалось нормальным. И хотя я чувствовала себя не очень уверенно после вчерашнего, он был само очарование и купил мне прекрасное иллюстрированное издание «Моби Дик», которое мы обнаружили в уединенном уголке между книжными полками, когда целовались.
Если честно, меня немного пугало то, что он ведет себя как ни в чем не бывало, словно вчерашнего дня вовсе не было. Но, возможно, так и должно быть. Инцидент в метро был просто отвратителен.
В тот день, целуясь среди утешающего запаха старых книг, я снова растворилась в нем, моё тело снова чувствовало единение с его. Когда он поцеловал меня за ухом, у меня закружилась голова.
Возможно, это был его подарок: заставить меня забыть обо все, что произошло.
Мой подарок ему: никогда и никому не рассказывать о том, что я прочла его рассказ.
* * *
К воскресенью из меня буквально выплескивалась энергия, я подпрыгивала от нетерпения в ожидании вечеринки по случаю выпуска «Nevermore».
Мистер Гарфилд снял для нас на воскресный вечер дальнюю комнату в кофейне. Нагруженная пакетами с печеньем из пекарни «Маленькая Италия», я зашла туда и ахнула от восторга. Наша команда по декору (Грейс и Мэй) превратила это место во что-то невероятное. Они поставили несколько рядов стульев для слушателей, а по потолку вились гирлянды с белыми лампочками.
— Итак, я передам слово Грейс, как только все усядутся, — произнес мистер Гарфилд, когда я пришла.
— А я представлю вас и Оскара всем присутствующим, — добавила Грейс, кивнув нам с Мэй и Майлзом.
— Отлично! — воскликнул Майлз.
Он никого не дразнил, не отвлекался и вообще вёл себя как паинька.
Хотя никто из них ничего нам не сказал, Грейс с Майлзом явно поговорили и выяснили отношения. Прошедшие несколько дней, что бы ни предлагала Грейс, Майлз с огромным энтузиазмом с ней соглашался. Он даже не пытался спорить на первой встрече по подготовке следующего выпуска журнала. У нас с Мэй и Оскаром было тайное пари по поводу того, как долго это продлится. Тем не менее, я была рада, что их отношения, хоть и не были идеальными, но, по крайней мере, к этому стремились.
— А где Оскар? — поинтересовалась я.
— Здесь! — Оскар ворвался внутрь, его щеки порозовели от мороза, в руках у него была пачка свеженапечатанных экземпляров журнала, только из переплетной мастерской.
— Ооо, — протянула Грейс, выхватывая у него несколько штук и раздавая остальным.
— Наш малыш вырос! — вставил Майлз.
— Вроде бы, опечаток нет, — сказала Мэй, с тревогой просматривая страницы.
— Чем вы в итоге заполнили оставшееся место? Той поэму о природе? — спросила я, просматривая оглавление, повторно убеждаясь, что имени Китса там нет.
Его имени действительно не было в списке.
Но было кое-кого другого.
— У нас появились великолепные рисунки буквально в последнюю минуту, — сообщил Оскар. — Грейс говорит, ты знаешь этого парня.
Я открыла семнадцатую страницу.
Там был один из рисунков Эфа. Удивительный и тщательно прорисованный.
— Вау, — сказала я на автомате, потому что все остальные слова вылетели из моей головы.
Он изобразил двух маленьких бронтозавров, которые с помощью своих длинных шей заглядывали в светящееся окно музейного чердака, где хранились гигантские слоновьи черепа. Рисунок назывался: «Часть I. Всё только начинается».
Грейс подошла ко мне.
— Он принёс их, когда тебя не было. А еще он извинился за своё поведение в нашу последнюю встречу.
— Правда? — спросила я, не в силах оторваться от рисунка.
Эфу удалось передать ощущение чуда, которое я испытала, впервые попав на чердак музея. Динозавры точно были срисованы с нас: на одном из них даже был плащ Супермена. А еще там был солнечный свет, магия и ощущение, что я открыла дверь в Нарнию.
На другой части рисунка был изображен одинокий бронтозавр в плаще Супермена, который смотрел поверх вешалок с одеждой в помещении, подозрительно напоминавшем тот самый комиссионный магазин.
Рисунок был озаглавлен: «Часть II. Всё меняется».
Я дотронулась пальцами до губ и почувствовала привкус соли и мяты.
— Знаешь, твой друг не так уж плох, — заметил Оскар, любуясь рисунком через моё плечо.
Прежде чем я успела ответить, кто-то шершавыми губами поцеловал меня в щеку.
— Привет, Скаут, — произнес Китс.
Я улыбнулась. От происходящего немного кружилась голова: в руках у меня был журнал с рисунками Эфа, а рядом был Китс.
— Рада, что ты смог прийти. — Я протянула ему свой экземпляр. — Посмотри, как здорово получилось!
Китс открыл журнал, просмотрел оглавление и изогнул бровь.
— И это все, что тут есть? — спросил он с каменным лицом.
— Да, это всё, — осторожно ответила я.
— Ерунда, — проговорил он с усмешкой и бросил журнал на стол, показывая, что не собирается тратить на него больше времени.
Я знала, что он разочарован, ведь его рассказ не выбрали, но мне так хотелось, чтобы он был способен хотя бы на что-то, похожее на двенадцатичасовую поездку на автобусе в другой конец страны, только для меня.
— Хм, и что это было?
— Просто... Не знаю, чего я ожидал. Это всего лишь журнал средней школы, а не «Парис Ревью»... — Он встряхнул головой. Его интересовало только то, что происходило в его маленькой галактике.
Придурок.
Всё восхищение вечером, журналом и нашей работой испарилось. Я отступила назад, обхватив себе руками.
— Прости, Скаут, не хотел тебя обидеть. — Он попытался обнять меня, но я отдернула плечо.
— Знаешь, мы много работали над этим.
— О, черт, я тебя обидел? — спросил он. — Я так виноват, я такой идиот...
И тут я кое-что осознала:
1. Он много раз спрашивал, не обидел ли он меня;
2. Я много раз говорила, что нет;
3. Больше я этого делать не хочу.
Он все ждал, что я начну переубеждать его, начну жалеть, но я злилась, поэтому молчала.
В дверях мелькнуло что-то ярко-розовое, и это привлекло наше внимание.
Черисс в её уродливом неоново-розовом пальто. Куда же без неё.
Китс вздохнул, погладив меня по руке, чтобы успокоить.
— Слушай, Скаут, я должен кое о чем поговорить с Черисс. Я вернусь. Прости меня, ладно? Эмили тоже работала в литературном журнале, и, кажется, она совсем меня сломала. Мне жаль, что я всё испортил.
Я ничего не ответила, когда он поцеловал меня в губы.
Он подошел к Черисс и поцеловал её в щеку. Фу.
Я отвернулась и поправила стопку журналов на столе, не желая смотреть на них ни секундой дольше.
— Значит, ты тоже в этом участвовала?
Я обернулась. Сзади стояла Одри, на её лице читалась неуверенность.
— Да, — кивнула я. — Да.
— Получилось действительно здорово.