— Да, точно, да! — Я радостно улыбнулась, пожав плечами.
— Я люблю эту девушку! А ты любишь эту девушку? — спросил он Эфа.
Я вспыхнула и, резко переведя взгляд на Эфа, наблюдала за его реакцией. Он смущенно улыбнулся.
— Да, люблю, — сказал он так тихо, что Майлз не расслышал, а моё сердце пропустило пару ударов.
— Привет, Эф. — К нам подошла Грейс, за ней гордые и счастливые следовали Мэй и Оскар.
— Привет, — ответил Эф, — рад видеть тебя, Грейс. Журнал получился что надо.
Оскар шагнул вперед, пожимая ему руку.
— Постой-ка, так это ты нарисовал динозавров? У меня просто крышу сорвало от них. Скажи, что у тебя есть еще рисунки для нашего следующего выпуска! Например, можно изобразить, как они поднимаются вместе с Ноем на его ковчег.
Эф застыл.
— Динозавров не было на ковчеге, — начал было Эф, но Майлз его прервал.
— Он прикалывается. Это его фишка, не бери в голову.
— Хорошая попытка. — Лицо Эфа расслабилось, он благодарно улыбнулся.
Оскар кивнул, принимая комплимент.
— Хочешь отпраздновать с нами? Твоя девушка тоже может пойти, — предложила Грейс.
Слово «девушка» сразу же задело меня.
— У нас другие планы, но спасибо. И да, мы можем это обсудить. — Эф пожал Оскару руку, затем помахал мне и вышел.
— Хммм.... — задумчиво протянул Майлз, наблюдая, как он уходит.
— Нет, — быстро сказала я, — всё совсем не так.
— Я просто хотел сказать...
— Ты ничего не хотел сказать!
Он усмехнулся.
— Праздничные чуррос в «Копелии»? — предложила Мэй.
— Да! — воскликнула Грейс, натягивая пальто и шарф.
Когда мы вышли из кофейни, Грейс схватила меня и Мэй за рукава и показала на Майлза и Оскара, идущих впереди.
Оскар что-то оживленно рассказывал, а Майлз восхищенно слушал, периодически ласково касаясь его руки.
— Это удивительно, — сказал ему Майлз.
Мэй открыла рот, я повернулась к Грейс.
— Что происходит?
— Когда это случилось? — спросила Мэй.
— Как это случилось? — Я не верила своим глазам.
— Без понятия, — только и сказала Грейс.
Майлз оглянулся посмотреть, идем ли мы за ними, и я могла только представить, какую картину он увидел: мы трое с удивленными лицами и открытыми ртами. Он показал нам язык и прислонился к Оскару, а мы пошли следом за ними. На улице начало вечереть.
Золотой кулон
Нью-Йорк
Кат. № 201Х-19
Подарок Китса Фрэнсиса
В понедельник Китс ждал меня в кабинете химии с самой очаровательной в мире улыбкой на лице. Я сделала вид, что не заметила его, достала учебник и углубилась в чтение. Я очень устала после вчерашнего вечера. После того как мы попрощались с ребятами, я пришла домой, надеясь счастливо уснуть, думая о журнале. Вместо этого я прокручивала в голове отвратительное поведение Киста: его разочарование, когда он понял, что его рассказ не опубликовали; раздражающее перешептывание с Черисс на протяжении всего вечера, которое слушали все пришедшие. Вероятно, в какой-то момент я всё-таки заснула, потому что будильник рывком поднял меня с кровати. Даже если бы я забыла, что в четыре утра еще не спала, мешки под глазами успешно бы мне об этом напомнили.
— Как ты, детка? — спросил он.
Я хмыкнула, показывая недовольство.
— Скаут, — он потянулся через проход и взялменя за руку, — я не спал всю ночь, переживая из-за того, как мы вчера расстались. Позволь мне все исправить?
— Не знаю, — ответила я.
Миссис Кэрол вошла в класс с первым звонком.
— Знаю, знаю. Вчера вечером я облажался. Но ты... ты моя девушка... пожалуйста...
Я еще никогда не была чьей-то девушкой.
Может, таковы отношения? Ты ссоришься, потом миришься, потом забываешь о ссоре?
Я почувствовала, что оттаиваю.
— В эту субботу у меня день рождения. Придешь на ужин со мной и родителями? — спросила я.
— Отпраздновать день, когда ты родилась? Лучший день в истории мироздания? Скаут, я ни за что его не пропущу! — Он наклонился над проходом и поцеловал меня перед всем классом, и в этот момент прозвенел второй звонок.
Только в середине бесконечно-нудной лекции миссис Кэрол про модель атома бора я поняла, что Китс так и не извинился за вчерашнее.
* * *
На мой день рождения Китс опоздал на 42 минуты. Я была как никогда зла. Открыв дверь, я заметила, что выглядел он взволнованным, на щеках алел румянец, да еще и насморк прибавился.
— Я написала тебе смс, где ты был? — спросила я.
— Скаут, прости, мне очень жаль. Проблемы с метро. Ты очень на меня злишься? — Он мялся у дверей, шумно дыша.
Я хотела сказать, что нужно было выйти раньше, потому что в Нью-Йорке ты всегда зависим от метро. А если ты идешь на важное мероприятие, нужно подумать о дороге заранее, но... он уже был здесь, пришел праздновать мой день рождения с букетом розовых пионов в одной руке и с небольшой коробочкой в обертке в другой.
Не заморачивайся, не заморачивайся, Пэн.
— Входи, — пригласила я.
Он вручил мне цветы и начал раздеваться: шапка, шарф, перчатки, два пальто.
— Твой молодой человек пришел, дорогая дочь? — раздался голос отца из кухни.
Я закатила глаза.
— Приготовься, — прошептала я Китсу.
Он улыбнулся, отбирая у меня цветы.
— Эй! — возмутилась я.
— Они для твоей мамы, — ответил он, и я взяла его за руку и повела в теплую кухни.
Сладкий запах томатного соуса моей мамы, который кипел на плите, заполнил все пространство. Окна запотели, в комнате казалось было слишком жарко, но всё вместе это создавало ощущение тепла и уюта.
— Мам, пап, это Китс.
Отец поставил бокал с вином на стол и соскочил со своего места, протягивая Китсу руку.
— Теодор Маркс. Приятно познакомиться.
— Взаимно, сэр.
— Можешь звать меня Тео.
Китс кивнул.
— Хорошо, мистер...— он запнулся и покраснел, — то есть, Теодор... Тео...
Я почувствовала, что оттаяла еще больше: в нервничающем Китсе было что-то милое.
— Вот, миссис Маркс, это вам. — Китс протянул маме пионы.
— Китс, они прекрасны, спасибо большое! Пойду найду, во что их поставить. Присаживайтесь, ребята. — Она открыла шкафчик под раковиной в поисках вазы.
Папа начал расставлять тарелки.
— Я помогу, — предложила я, но отец указал мне на стул.
— Сегодня твой день рождения — единственный день в году, когда тебе не нужно помогать.
Мама начала раскладывать фетучини на тарелки.
— Итак, Китс, ты родом из Нью-Йорка?
— Да, моя мама родилась в Верхнем Ист-Сайде, а папа вырос в Гринвиче, Коннектикут, — ответил Китс, комкая в руках бумажную салфетку. — Они встретились в Йельском Университете, на летних каникулах на Мартас-Винъярд между первым и вторым годом обучения.
— Ох уж эти снобы, — сказал папа.
— Тео! Папа! — воскликнули мы с мамой одновременно.
— Нет, всё в порядке, — сказал Китс, усаживаясь поудобнее в кресле. — Мы простые американцы, как все. Да, на свадьбе моих родителей были семьи Вандербильтов и Дюпон[22], но если это поможет мне быстрее попасть в Йель, то я только за.
— Хмм, — задумчиво протянул папа.
Я напряглась. Мало на что мой папа любил жаловаться больше, чем на Лигу плюща и привилегии, которые к ней прилагаются.
— Пап, Китс любит университетский футбол, — вмешалась я, не давая ему развить тему.
— Да, мы с отцом ходили на стадион «Роуз-боул» в прошлом году, — добавил Китс.
Мама поставила перед каждым из нас тарелки, над которыми клубился пар, я потянулась к хлебной корзинке и передала её Китсу.
— Так значит, ты видел, как OSU разнес в щепки Мичиган? — Папа взволнованно наклонился вперед.