Я наклонилась ниже, чтобы лучше расслышать.
— Теперь ты признаешь, что была не права относительно истинной любви Баффи?
Постойте-ка. Что?! Я отпрянула, когда он открыл оба глаза и сел, осматривая локти (на обоих была ободрана кожа). На его лице сияла самодовольная улыбка, окончательно выведшая меня из себя. Некоторые из зрителей (о да, их было много, как будто без них ситуация была недостаточно идиотской) начали аплодировать, а одна из женщин громким шепотом, смотря на меня с осуждением, сообщила своей подруге: «Она его толкнула».
В этот момент очень высокая и худая блондинка, эдакая Барби, будто прибывшая на единороге из какого-то заколдованного эльфийского города, опустилась рядом с Эфраимом и протянула ему скейтборд, как подношение королю. Меня затошнило.
— Ты в порядке? — спросила она. Даже ее скулы были напряжены от волнения — Я Миа.
— Эфраим, — ответил он. — Теперь в полном порядке.
— Да, боже ж мой, — пробормотала я.
Она улыбалась, беззастенчиво хлопая ресницами и выпячивая вперед губы. Я почувствовала, как от ярости и негодования у меня зашевелились волосы. Она прилипла к нему прямо на моих глазах. А если бы мы были парой?! Неужели такое даже представить сложно?! Возраст у меня был как раз для свиданий, в сумочке я не носила чучело кота и третьей руки во лбу не наблюдалось.
Она протянула ему руку (кажется, во «Властелине колец» королева эльфов делала также), и он её взял, улыбаясь своей самой глупой и очаровательной улыбкой, а затем встал, и оказалось, что он даже на несколько сантиметров выше нее. Пожилые леди вокруг восхищенно заворковали.
Плевать.
Оставшись сидеть на коленях, я начала собирать бумаги и всю ту ерунду, что выпала из его сумки: старое издание «Хоббита» (он повсюду таскал его с собой), новый учебник по математике, связку ключей на карабине, блокнот «Молескин»...
Не раздумывая ни секунды, я открыла блокнот, ожидая увидеть какие-нибудь картинки, типа тех, которые он обычно рисовал: грубые, мультяшные изображения злодеев из его любимых комиксов с непристойными шутками. Но увидела совсем другое.
Все страницы были изрисованы сложными городскими схемами: крошечные мегаполисы, состоящие из чернильных синих линий, пересекающихся острыми углами, с передвигающимися по ним маленькими людьми. Я узнала Лондон по Биг Бену и Колесу Обозрения, а Париж — по Эйфелевой башне и Собору Парижской Богоматери. Также там были города, которые не поддавались никакой логике: небоскребы вырастали из облаков, водопады проливались на улицы. Я бросила быстрый взгляд через плечо. Эф был поглощён разговором с эльфийской королевой.
Не вставая с коленей, я перелистнула страницу его блокнота.
Место действия — Таймс-сквер, хаотичный и неправдоподобный, гигантская вывеска «Призрак Оперы», биржевые котировки, меняющиеся на электронном тиккере, киоск ТКТС — дискаунт с извилистой линией, в углу поедает хот-дог Голый Ковбой[2], Элмо из «Улицы Сезам» дуется на весь мир.
Я поднесла блокнот ближе. Там, в углу страницы, ждал зеленого сигнала светофора стегозавр в футболке с надписью «Я Нью-Йорк». Крошечные шипы проткнули её насквозь.
Это выглядело так странно и нелепо, но в тоже время было так великолепно и живо нарисовано, что по моим рукам побежали мурашки. Мы познакомились с Эфраимом, когда я пошла в первый класс. Мы с родителями переехали в Нью-Йорк, потому что отцу предложили работу в Американском музее Естественной Истории. Отец Эфа работал там же, они познакомили нас в холле музея, прямо под статуей оскалившегося тираннозавра. Несмотря на неодобрение родителей, в то время Эф считал себя Суперменом (и всё время носил плащ в качестве доказательства). Он также клялся, что в музее живет настоящий тираннозавр и ночами бродит по залам.
Плащ давно ушел в прошлое, но, как оказалось, увлечение Суперменом и динозаврами никуда не делось. Интуиция подсказала мне вернуться на предыдущую страницу с изображением Парижа. Я внимательно просмотрела рисунок и нашла то, что искала. Обернувшись вокруг основания Эйфелевой башни, бронтозавр длинной шеей пытался дотянуться до верхушки. На катке, смешавшись с толпой людей под лучами диско-шара, среди взявшихся за руки парочек, детей, зажатых между родителями, возле мальчика, схватившегося за бортик, именно там, среди всего этого, трицератопсы на очень больших коньках сгорбились, пытаясь то ли держать равновесие, то ли лучше смешаться с толпой.
В центральном парке на сцене театра Делакорта актёры разыгрывали сцену на балконе из «Ромео и Джульетты», а около черепахового пруда маленький Ти-Рекс с очень худой мордочкой прижался к дереву.
Никогда не видела ничего более удивительного.
— Нашла что-то интересное? — спросил Эф.
Я вздрогнула, повернувшись на голос. Эльфийская королева исчезла, а он, несмотря на ободранные локти, ухмылялся так, что сразу стало ясно, что номер у нее он все-таки взял.
— Ты об этом? — Я подняла тетрадь. — Эф, это необыкновенно. Как давно ты их рисуешь?
Он посмотрел вверх, его шея вспыхнула, и румянец перекинулся на щеки. Я бы подумала, что он смутился, если бы не знала его так хорошо.
Он резко выдернул блокнот из моих рук, магия его рисунков исчезла, в ладонях стало слишком пусто. Я молча смотрела, как он схватил рюкзак и начал скидывать туда тетрадь, а затем и учебники, которые я аккуратно сложила на тротуаре.
— Никогда не видела ничего подобного... — Я встала, отряхнула колени, попыталась выпрямиться, но мир наклонился на три градуса, и я никак не могла вернуть равновесие. Эф никогда ничего от меня не скрывал. — Это удивительно. Ты просто чудо.
— Наконец-то она это признала. — Он ответил так машинально и так нестерпимо самодовольно, что я вспомнила почему, хоть и случайно, его толкнула.
— Ты отвратителен, Эфраим О’Коннор.
— Кто-то только что пытался меня убить. — Он застегнул и закинул на плечо рюкзак, эффектно заканчивая разговор про динозавров.
— Вряд ли.
Он прищурился и убрал волосы с лица под шапку.
— Пойдем со мной в парк.
— Извинись.
Он протяжно и расстроенно вздохнул, порылся во внешнем кармане своей сумки и бросил мне маленький квадратик в красно-оранжевой обертке.
— Удивил?
Я едва успела его поймать.
— Боже мой, где ты его достал? — Я едва дышала, с благоговением держа подарок в обеих ладонях.
Темный шоколад «Кит-Кат» был моей самой любимой сладостью во всем мире. Верхом совершенства, пищей богов. Найти его в Нью-Йорке было почти невозможно. Обычно отец привозил мне его, когда возвращался из Хитроу. Найти его в Нью-Йорке было так же просто, как отыскать Святой Грааль.
— «Бодега» в Вест-Виллидж. Теперь ты пойдешь со мной в парк?
Я подумала о крошечных динозаврах из его блокнота, представила, как они стоят на его плечах, защищая его веру в их существование.
— Ладно, извинения приняты. — Я повернулась обратно к парку. — Пока.
Книга «Энн из «Зелёных Мезонинов»
Издание 1908 г.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Кат. № 201Х-3
Подарок Джейн Маркс
— Итак, клуб французского организует поездку в Париж на месяц, — сказала Одри, сидя на моей кровати по-турецки сложив ноги.
— Круто. — Я кинула ей огромную упаковку M&M'S, которую мы купили в «Бодеге», и бросила сумку на пол.
— Я должна поехать! Отец сказал, если я смогу накопить половину, он добавит остальное. Полагаю, что эта поездка поможет мне поступить в колледж. Кроме того, можно будет расслабиться и не думать о поездке к бабушке.
Я вздохнула и опустилась на кровать рядом с ней. Дед Одри умер в прошлом году, а её бабушка Мэри решила провести ещё одно лето в их доме на берегу озера Джордж перед тем, как уедет в дом престарелых в Плезантвилле. Я, Одри и Эф провели с ней весь прошлый август.