— Детеныш динозавра? — сказала мама.
— Второй мозг?— предположила Эллен.
— Останки Амелии Эрхарт? — спросила я.
— Сердце? — высказался Эф.
— Эфраим выиграл! — выкрикнул отец, давая пять Эфу рукой, которой все еще держал вилку с пастой, поэтому весь соус оказался на его рубашку.
Эф произнес одними губами «Я победил!», и я показала ему язык.
— Это первое найденное сердце динозавра! Никто уже и не надеялся его найти! Представляете, каково это: увидеть орган, который гонял кровь по организму этих существ? Боже, это же поразительно! Но я еще не рассказал вам самого важного. Готовы? Результаты исследований показали, что сердце было четырехкамерным! Можете в это поверить?!
Мы все уставились на него.
— Это значит, что динозавры по своему строению куда ближе к нам, чем мы могли подумать. Это значит, что они были похожи на млекопитающих! Четырехкамерное сердце динозавра! — Он восторженно нам улыбнулся.
— Вау, это действительно интересная новость! — любезно сказала Эллен.
Эф повернулся к моему отцу.
— Значит, сердце Вилло будет у нас в музее?
— Видишь ли, Эфраим, дело в том, что после всей этой шумихи в прессе другая группа ученых тоже исследовала Вилло. И к всеобщему разочарованию они предположили, что это не сердце, а просто отложение песка. — Отец откинулся на спинку стула, его глаза сияли.
Мама выпрямилась, услышав знакомые нотки в голосе. Он собирался рассказать историю, которая могла бы длиться больше, чем все Триасовые, Юрские и Меловые периоды вместе взятые. Она прочистила горло.
— Дорогой, мы же еще не спросили О’Конноров о их недавнем путешествии! Давай ты поделишься с нами своим рассказом в другой раз?
— Конечно, конечно, — пробормотал отец, мгновенно утратив интерес.
— Мистер Маркс, а можно в следующий раз, когда я приду в музей, посмотреть на Вилло? — спросил Эф, и отец снова заулыбался.
— Выставка откроется этой осенью, Эфраим.
Я всё еще злилась на него из-за нашего разговора, но должна была признать: Эф был куда более терпеливым в отношении моего отца, чем все остальные.
Джордж вошел в комнату, приглаживая волосы, его лицо покраснело. Сколько же он уже успел выпить?
— Итак, ребята, расскажите о Кении, — сказала мама, передавая по кругу чашу салата.
— Джейн, это было великолепно! Там такие прекрасные закаты! Небо будто пылает огнем, а как прекрасна она смотрелась на его фоне, — произнес Джордж, обняв Эллен и погладив ее по волосам. — Человек не заслуживает такой красоты.
Эф раздраженно фыркнул, и если бы не знала его так хорошо, могла бы и не услышать.
— Простите, — сказал он, — сейчас вернусь.
Он бросил салфетку на стул и вышел из комнаты. Эллен высвободилась из-под руки Джорджа и налила себе еще вина.
— Мы нашли окаменелости. Эти образцы прекрасно сохранились. Одна из лучших поездок за последние годы. И люди были так приветливы!
Эллен согласно кивнула.
— Вам бы понравились все эти предметы, сделанные своими руками. Удалось найти несколько мастеров по плетению бус. Ой, чуть не забыла...
Она наклонилась, чтобы взять сумку, и вытащила из неё два небольших пакетика. Один она протянула моей маме, а второй — мне.
— Эллен, он прекрасен! — сказала мама, разглядывая на свет изящный браслет с голубыми бусинами.
— Я знала, что тебе понравится.
Мой браслет был из оранжево-красных бусин, подходивших по цвету к ожерелью Эллен.
— Спасибо, он очень красивый, — сказала я, пытаясь застегнуть браслет.
— Давай помогу, Пенелопа, — сказал Джордж, наклоняясь. Мое сердце забилось чаще, а от запаха его одеколона закружилась голова.
— Итак, Пенелопа, ты уже задумалась о том, куда будешь поступать? Пойдешь по стопам отца? Еще один гений музейных дел в семье? — спросил Джордж.
Я размазала остатки спагетти по тарелке.
— Я больше думаю о журналистике или английском. Мне нравится работать со словами... — неуверенно произнесла я.
Отец выглядел довольным, но слегка смущенным, мама мягко улыбалась мне.
— Недавно Эфраим рассказал, что думает о поступлении в школу искусств. Школа искусств, — фыркнул Джордж. — Ему следует хорошенько подумать, действительно ли это то, чем он хочет заниматься. Обычно художникам трудно заработать на жизнь. Эллен понимает, о чем я говорю.
Эллен неловко улыбнулась, уставившись на ножку бокала.
— Может, еще салата? — спросила мама резко, протягивая салатницу.
— Что касается Вилло... — начал говорить отец.
Нахмурившись, я склонилась над тарелкой и крутила в руках свой новый браслет.
— Что я пропустил? — спросил Эф, обходя угол стола.
— Мы с Тео должны уйти, — сказал Джордж, смотря на часы. — Мы опаздываем на собрание сотрудников музея.
Отец вздохнул, резко отодвинул свой стул и, ворча о бюджете и идиотах, вышел из комнаты еще более взъерошенным, чем вошел. Хлебные крошки рассыпались по его свитеру, красное пятно от соуса расползлось на воротнике. Мама тяжело вздохнула, вздох получился уставшим, но любящим, пропитанным годами хлебных крошек и лекций о динозаврах.
— До свидания, мистер Маркс, — произнес Эф.
Тем временем Джордж надел пиджак, наклонился к Эллен и прошептал ей что-то на французском.
— Увидимся дома, Эл? — закончил он.
Она холодно кивнула, и Джордж расцеловал ее в обе щеки. На ее лице застыла неловкая улыбка.
— Спасибо за чудесный ужин, Джейн.
— Пожалуйста, — ответила она слишком громко.
Эф кивнул отцу, а я махнула ему рукой.
* * *
После еще получаса разговоров о Кении (рассказов о сафари), о четвертом классе, что достался моей маме (шестнадцать мальчиков и всего пять девочек), и о брауни (моём любимом пирожном с добавлением шоколадных стружек) Эллен расслабилась и немного захмелела.
— Нам тоже пора собираться, — сказала Эллен, потрепав Эфа по волосам.
— Мам, — застонал он, уворачиваясь от её руки.
Десять минут спустя я помогала Эллен надеть её зеленое пальто из кожзама (очень крутое и потрясающе красивое), а моя мама отдавала Эфу два заполненных контейнера.
Она обняла его, а потом подошла к Эллен. Эф тем временем снова ухмыльнулся и посмотрел на меня.
— Куда ж я от тебя денусь? Чушь все это.
— Никакая не чушь!
— Кстати, что это у тебя тут?— спросил он, держа в одной руке оба контейнера, и наклонился ближе.
— Рыгнешь на меня, и я тебя убью, — пробормотала я.
Но вместо этого я почувствовала прикосновение его руки за ухом, словно он собирался достать оттуда четвертак. Когда его мозолистые пальцы коснулись моей кожи, по телу пробежали мурашки, сердце забилось чаще, а в жилах закипела кровь.
Он положил на мою ладонь маленький, сложенный вчетверо кусочек бумаги.
— Как-нибудь потом, убийца, — сказал он.
Когда мама вышла их проводить, я развернула бумажку. У меня перехватило дыхание. Эф нарисовал крошечного тираннозавра Рекса, державшего в лапках сердце, а под рисунком заглавными буквами было написано: НЕ НЕСИ ЧУШЬ.
Листовка клуба « Nevermore »
Академия Святого Варфоломея
Нью-Йорка, штат Нью-Йорк
Кат. № 201X-5
Подарок Грейс Дросман
— Итак, во сколько... — начала говорить я.
Сгорая от любопытства узнать, не рисовал ли он еще своих динозавров, я украдкой попыталась заглянуть к Эфу в блокнот. После совместного ужина на прошлой неделе, я не решалась поднимать эту тему, хотя выяснить жуть как хотелось. В кафе «Чипоттл», где мы сегодня зависали, он сидел в такой позе, что подглядеть было просто нереально.