И в этот момент вошла Салтычиха...
И в этот момент вошла Салтычиха.
- Вот умница! - воскликнула она.- Опять обо мне в третьем лице!
- По статусу,- заметил Верлибр.
Салтычиха, крупная черноглазая женщина, смерила взглядом директора и уставилась на меня.
- Новенький? Кто?
- К Салтыкову разнорабочим,- сказал Верлибр.
- В понедельник к девяти ко мне! - строго взглянула на меня Салтычиха.
- А вы кто? - спросил я.
Элоиза рассмеялась, а Верлибр крякнул.
Салтычиха обдала всех тяжелым взглядом и вышла.
- Под ней вся хозслужба,- сказала Элоиза.
Я вопрошающе посмотрел на директора, но тот не заметил моего взгляда. "Значит, и правда, вся",- подумал я.
- Вы, я слышал, с высшим образованием? - спросил он задумчиво.
Видимо, я его чем-то заинтересовал.
- Познакомьтесь с нашим начальником охраны,- представил Верлибр коренастого мужчину в пятнистом костюме и с черной перевязью на лбу, столкнувшегося в дверях с Салтычихой.
Тот подошел ко мне и, притронувшись к повязке на лбу, сказал:
- Пантелеев. Черный пояс. Там Вова Сергеич пришел, ищет вас.
- Элоиза, проводите товарища,- попросил директор.- Он тут еще плохо ориентируется.
Спустившись по лестнице в подвал, мы ткнулись в закрытую дверь.
- Кто закрыл все двери? - Элоиза рванула на себя дверь и поглядела на отвалившуюся ручку.- Ну и двери!
Я толкнул дверь плечом, она открылась. В коридоре стояла мертвая тишина. Даже шаги наши были не слышны. Дверь в комнату таксидермиста была приоткрыта. Я вошел первым. На меня с верстака прыгнула рысь.
И тут же меня выдернули за руку в коридор.
- За ТэБэ-то так и не расписались! - воскликнула Элоиза, захлопнув дверь.Пошли, журнал наверху!
В дверь глухо ударила рысь. Один раз, и вновь наступила мертвая тишина. Не может быть, подумал я, это сквозняк, от сквозняка она свалилась на пол.
- Чую, в этом году останусь без чеснока,- сказала Элоиза.- Еще в мае стал желтеть. У вас как чеснок?
- Как и лук, одни стрелки. Стрелки, стрелки, стрелки... Целый колчан.
- Нету дачи, что ли? А что делаете по выходным?
Я неопределенно пожал плечами.
- А у нас всех дачи есть. Даже у Федула. Но он летом больше на речке торчит, а на зиму запирает ее. А может, уже и спалил, грозился все. Вовчик тоже свою терпеть не может, это у них с Федулом фамильная черта. Хотя в этом году вроде как собирается отдохнуть на ней. Он больше любит зверей да птиц стрелять или в силки ловить, чтоб не попортить... Живодер!.. А чучела лучше у Федула получаются.
- А он разве работает?
- Зимой. А летом шляется по городу и окрестностям. То рыбкой промышляет, а то и для музея зверя или птицу принесет.
- А где Вова Сергеич?
- Как где? В своем кабинете. Распишитесь в журнале. Салтыкова ждать не будем, Салтычиха за него подмахнет. Имеет право. У вас и машины, наверное, нет? - В ее голосе почувствовалось сочувствие.
- Откуда?
Мы взяли журнал и зашли к Салтычихе. Салтычиха приседала на одной ноге, держась рукой за край стола. Потом стала приседать на другой. Она нимало не смутилась.
- Рекомендую! - воскликнула она.- Хорошо разгоняет кровь и дурные мысли! Это вам не геморрой высиживать!
Элоиза блеснула глазами, но ничего не сказала. Изгнав геморрой, Салтычиха расписалась там, куда Элоиза ткнула пальцем. А потом уселась за стол под настольной лампой с желтым абажуром и, нацепив на нос очки, стала вышивать гладью потрепанный вылинявший платок. Ей бы чепец и легкую белизну, а не красноту лицу - получился бы недурной Диккенс!
- Конец прошлого века,- пояснила она непонятно кому.- А я реставратор на полставки. Вот, полюбуйтесь, какие стежки! Лучше, чем было. Правда, плотно?
Элоиза искренне похвалила.
Пришел главный хранитель Скоробогатов. Поинтересовался секретом Салтычихиного мастерства. Хотел помочь ей и загнал иголку в палец. Элоиза щелкнула зажигалкой и прокалила иглу.
- Чтоб не подцепить какую заразу,- сказала она, подмигнув мне.
- У Семаги вот так же вот иголка застряла в щеке,- сказала Салтычиха,- а потом гуляла по всему телу. Беднягу изрезали всего! В сердце поймали.
- Как же так, в сердце?! - содрогнулся Скоробогатов.
- Да, в самом сердце. Патологоанатом поймал.
- Да не слушайте вы ее! - сказала Элоиза.- Это вовсе не Семага был,
а Чистоплюев. Он от себореи загнулся.
- А это что такое?
- А я откуда знаю, себорея и себорея, как чума или простатит.
- Теперь полный порядок,- сказал главный хранитель, любуясь почерневшей иглой.
На неделю командирую тебя в женский батальон...
- На неделю командирую тебя в женский батальон,- сказал Салтыков.- К Скоробогатову.
- В женский? - уточнил я.
- Козьма Иванович - администратор. В непосредственное подчинение Шуваловой. Фонды надо подготовить для ремонта. Экспонатов там больше, чем у меня гвоздей.
- У меня большой опыт по части перетаскивания грузов.
- Вот и прекрасно. Где вас Вова Сергеич нашел? Обычно разнорабочие у нас все без исключения потомки Герасима.
- Рабочие, они ведь тоже разные,- возразил я.- Я, например, внук
Муму.
- Ступай.
В фондах Элоиза прыгала со стремянки на стремянку, разыскивая что-то на стеллажах.
- Помочь? - спросил я, сдерживая улыбку.
- Да, пожалуйста.- Она подозрительно взглянула на меня.- Не могу найти вазочку одну.
- А другую нельзя?
Элоиза рассмеялась. Рассмеялся и я. Впервые за этот год.
- Можно, но не поймут! Выставка китайского фарфора, нужна именно та. После реставрации начальник сунул куда-то. Теперь ищи!
- Какая она?
Элоиза в воздухе нарисовала контуры вазы.
- Глазурованная. Тут синяя, а тут золотая.
Фарфором были забиты все стеллажи. Мне повезло, и я сразу же нашел вазочку. Скорее невзрачная, чем никакая. Элоиза даже пискнула от удовольствия.
- У вас легкая рука! - воскликнула она.
- Да, я пока не таскал ничего. Прислан вот потаскуном к Шуваловой.
Элоиза расхохоталась. Смешливая попалась девушка. Я тоже стал посмеиваться.
- Потаскуном, значит? Ко мне?
- Не знаю, может, и к вам. К Шуваловой.