– В Викторианскую эпоху были строгие моральные устои, – просвещала Лариса. – Сейчас все проще, но раньше нормы в обществе были гораздо жестче. И большинство этих требований относилось к женщинам. У мужчин все было на усмотрение и зависело от личных качеств. Я говорю о трауре, который носили родственники умерших. Вдовам полагалось носить только черное платье и накидку из бомбазина – это смесь шелка с шерстью. Платье – только с крепом, он покрывал практически все изделие. Обязательная траурная шляпка с вдовьим венцом, креповая вуаль. Если дама нарушала неписаные нормы – подвергалась общественному порицанию. Никаких увеселительных мероприятий, званых обедов, походов в театр, никакой косметики на лице. Общение с людьми – минимальное. Если вдова писала письма – то только на специальной бумаге с черной каймой. Через год начинались послабления – скажем, можно было снять вуаль, избавиться от шляпки. Еще через год – к черной одежде разрешалось добавлять лиловые тона. Сдержанность во всем – в еде, питье, общении…
– Можно представить, с каким нетерпением дамы дожидались окончания траура… – не сдержался я.
– Да нет, никто не жаловался. – Девушка с юмором покосилась на меня. – У них имелся живой пример перед глазами. Королева Виктория сорок лет носила траур по своему мужу Альберту…
– Да, это не три года, – признал я. – Несчастная женщина…
– Говорю же, у мужчин все проще… – Девушка хотела что-то добавить, но такт не позволил (все правильно, погоревал, выпил, другую нашел – утешился, в общем). – Но это что касается вдов. Траур по детям и родителям длился меньше – хватало одного года, но при желании его могли, как сейчас говорят… пролонгировать. По племянникам, дядям и тетям, двоюродной родне и того меньше – три месяца… Теперь обратите внимание на эту часть музея.
Она подвела меня к стеллажам, сгруппированным посреди зала. Данная часть выставки представляла групповые фото, странные штанги со штативами высотой с человеческий рост, изогнутые приспособления с миниатюрными тисочками. На треноге стояла старинная фотокамера.
– Для современного человека это выглядит абсурдно, неприемлемо, но в позапрошлом веке и вплоть до 20-х годов XX столетия это было весьма популярным поветрием – в Европе, России, на восточном побережье США. Возник данный жанр в викторианской Англии. Так называемый фотографический сеанс post mortem – посмертное фото. Недавно скончавшегося человека одевали в домашнюю одежду, придавали нужную позу и фотографировали в компании вполне живых родственников…
– А это еще зачем? – пробормотал я.
– Существовал спрос – существовало предложение, – пожала плечами Лариса. – Не стоит забывать, что ценности и представления людей прошедших веков существенно отличались от нынешних. Прижизненные фото имелись не у всех – дорогое по тем временам удовольствие. Умирал ребенок, умирал кто-то из взрослых – если у родных возникало желание, приглашали специального мастера из фотоателье, выражали ему свои пожелания, и мастер брался за работу. Запечатлеть мертвого человека, как живого, в окружении близких людей, считалось, как сейчас говорят, круто, и денег на это не жалели. Для кого-то это была последняя память. Мертвых усаживали на мягкую домашнюю мебель, с помощью штативов и зажимов придавали нужные позы, могли и вовсе делать фото в полный рост. – Лариса показала на штангу с тисками. – Приспособления крепились сзади, на снимках их почти не видно. Перед вами несколько семейных фото – можете ознакомиться, а заодно попробовать угадать, кто тут жив, а кто… только делает вид.
Я всматривался в эти старые жутковатые снимки. Сидящий мальчик – от силы пара лет ребенку. За ним двое взрослых в полный рост – мужчина с женщиной. Как-то даже не по себе – все трое казались живыми! Естественные позы, все смотрели в объектив, глаза немного мутноватые, но это не показатель… Две обнявшиеся девочки – у одной прикрыты глаза, у другой – открыты, но в них такая смертная поволока, что можно не гадать… Детская смертность была невероятно высокой. Грипп, аппендицит, скарлатина – все, что в наше время легко лечится, тогда считалось смертельным заболеванием… Компания из трех взрослых человек – мужчина и две женщины. Все стоят – позы естественные, непринужденные, с лицами тоже все в порядке. В лицах что-то неуловимо общее – возможно, родные сестры и брат…