— Бог ты мой… Она потрясающая, — проговорила Джейн.
— Это правда, — улыбнулся Левин.
— Вы ее знаете?
— Это Элайас Брин. Она ведет «Арт-обзоры из Нью-Йорка» на радио Эн-пи-ар.
Он не добавил, что еще недавно Элайас входила в число его ближайших друзей. И что последние десять лет он играл на фортепиано в группе Элайас в «Лайм-клубе». Элайас встречалась с Томом. Том Вашингтон сделал Левину первый заказ на музыку к фильму, с которого и началась композиторская карьера последнего. Восемь фильмов за двадцать пять лет, на редкость прочное партнерство. А потом Том нашел композитора помоложе. «Я просто хочу попробовать этого парня, — объяснил он. — Сдается мне, он сможет привнести в этот проект нечто поистине уникальное».
На последней вечеринке, которую Том устроил вместе с Элайас, он сказал: «В следующем году делаем еще один фильм».
Вскоре после этого Элайас переехала из Лос-Анджелеса обратно в Нью-Йорк. «Этого кобеля на привязи не удержать — так у вас говорят?» — сказала она со своим характерным акцентом Левину и Лидии. У Левина в голове не укладывалось, что существует мужчина, который может изменять Элайас Брин, вместо того чтобы бежать за ней на край света.
А потом Том погиб под лавиной во время вечернего спуска в Аспене. «Привычка коварная вещь, — заявил коронер аспенской газете. — Люди воображают, что могут обыграть обстоятельства». Левин не простил Тома за образованную его отсутствием пустоту. И за то, что друг погиб по нелепой случайности. Он не понимал, почему должен терять из-за этого людей. Упавшее дерево погубило его мать, лавина — Тома. С Нового года Левин избегал Элайас, как и всех прочих, кто имел собственное мнение о положении Лидии. Это ее положение. Да, оно неприемлемо, но что есть, то есть. Да, оно ненормально. Оно очень далеко от нормального. Но это их положение, и все же каждый имеет о нем свое мнение. При этом никто не принимал в расчет, что Левин поступил так, как велела ему Лидия. Занялся своей жизнью, своей музыкой и совершенно забыл о положении Лидии. Он почти не сомневался, чью сторону займет Элайас, однако не хотел увидеть подтверждение этому. Левин знал, что она оставляла сообщения. Отправляла эсэмэски. Как и другие люди. В какой-то момент он отключил прием сообщений на своем мобильном. Если на электронную почту приходили письма, он удалял их непрочитанными.
Когда Марина Абрамович подняла голову и открыла глаза, он увидел, что Элайас улыбается ей. Лицо Абрамович не изменилось. Но через несколько минут она подалась вперед. Элайас отзеркалила ее движение. Это было больше, чем обмен взглядами. Теперь они вели беседу, причем исключительно глазами.
— Как замечательно, что художественный критик чувствует все нутром, — прошептала Джейн. — Этот перформанс заставит подпрыгнуть весь мир искусства. Пришла Крисси Айлз из Музея Уитни.
Элайас, по-видимому, чувствовала себя вполне комфортно. По ее росту, манере двигаться можно подумать, что она неуязвима. Но это ошибочно. Именно Лидия регулярно возвращала Элайас к жизни. Лидия кормила ее, разговаривала с ней — они вели долгие, серьезные, забавные беседы. Лидия следила за тем, чтобы Элайас пригласили на вечеринку, День благодарения или праздничный ужин.
Интересно, виделась ли Элайас с Лидией? Да, Левин в этом не сомневался. Может быть, не далее как вчера. Или на прошлой неделе. Ему не хотелось думать о том, как выглядит сейчас Лидия. Он не будет об этом думать. Левин встал и потянулся.
— Я скоро вернусь, — сказал он Джейн, словно своей спутнице, а не малознакомой женщине.
У него не было желания сидеть там, где Элайас может запросто увидеть его, стоит ей повернуть голову. Левин пробрался сквозь толпу к стене, встал и принялся рассматривать людей, сновавших вокруг. Через некоторое время, рассудив, что Элайас встанет еще не скоро, а у него уже ноют ноги, он вернулся на место рядом с Джейн. Та мельком улыбнулась ему и продолжила наблюдать за женщинами.
Любовь породила столь много вещей. Разнообразные биохимические реакции. Приступ ответственности. Невидимый наплыв обыденности, который был романтизирован и овеществлен. Соответствующую связь, необходимую для продолжения рода. Стратегические меры по предотвращению одиночества и поддержанию социальных структур.
Левин выказывал все признаки любви. Он и сам чувствовал, что любит Лидию. Бывали черные полосы. Когда она болела. Становилась неузнаваемой. Не той Лидией, которую он знал. Коронер был прав. Привычка коварная вещь. Выйдя из больницы, большую часть рождественского дня Левин гулял. Дошел пешком до Бруклина и продолжал идти, пока не сообразил, что не чувствует пальцев, и только тогда поймал такси. Потом проспал почти весь день, не понимая, откуда взялась эта усталость. Но Левин знал, что, когда жена больна, он очень устает. Вдруг вспомнил, что кончился шампунь. Голодный кот просил есть. Молоко было давно просрочено, но Левин все равно налил его в блюдечко. Проигнорировал мигающий индикатор сообщений на телефоне. У Лидии повсюду были друзья и коллеги, люди, к которым можно обратиться в любое время дня и ночи. Но не ему.