— И ты сбежала, — сказала Ольга Чаволга, — и стала вором.
— Да, — Голди покраснела. — Тоудспит сказал что только… вор может найти в музее дорогу.
— Это правда, — сказала Ольга Чаволга. — Мы не уверены почему. Возможно, в ворах есть та дикость, которая перекликается с дикостью этого места. А возможно потому, что воры видят скрытые места.
Она пристально посмотрела на Голди.
— Послушай меня внимательно, дитя. Я не хочу восхвалять воровство. Есть люди, которые считают себя лучше остальных. Или те, которые хотят большего. Такие ограбят собственную бабушку, и потом будут хвастаться этим. На таких людей я не буду тратить свое время. Тихий шаг, ловкие руки и острый глаз — это дар. И если ты используешь его, чтобы вредить другим, ты предаешь себя и всех вокруг.
Она помолчала.
— Но есть некоторые вещи… — продолжил херро Дан.
— Я как раз хотела сказать об этом, — сказала Ольга Чаволга, — ты буквально выхватил слова у меня изо рта!
Но когда она повернулась к Голди, то улыбалась.
— Но есть некоторые вещи, дитя, которые ты должна красть. Ты должна воровать, если у тебя в сердце есть любовь и храбрость. Ты должна вырвать свободу из лап тирана. Ты должна уносить невинные жизни, прежде чем их уничтожат. Ты должна прятать тайны и священные места.
— Для этого требуется очень смелый вор, девочка — сказал херро Дан. — Ты смелая, пусть ты сама в это не веришь. Если ты хочешь, ты можешь помочь нам.
— Но только если ты по-настоящему хочешь, — добавила Ольга Чаволга. — А если нет, никто не будет винить тебя. Мы отправим тебя за город. В безопасное место.
Всего несколько минут назад Голди мечтала попасть в Спок. Но сейчас при мысли об уходе она почувствовала смятение.
— Я остаюсь, — быстро сказала она. — Я помогу Я даже научусь драться, если это необходимо.
Она думала, что Ольга Чаволга будет довольна. Но старая женщина покачала головой.
— Тск! Ты даже не потрудилась подумать? Ты ведь бежишь в неизвестность!
Она положила руки на плечи Голди.
— Послушай меня, дитя. С тобой всю жизнь обращались как с ребенком, теперь тебе надо очень быстро вырасти. Ты дерзкая — и это хорошо, но тебе также надо быть мудрой. Очень хорошо все обдумывай, прежде чем принять решение. Музей полон опасностей…
— Я буду защищать ее, — вмешался Бру.
— Я знаю, что ты будешь стараться изо всех своих сил, милый, — сказала Ольга Чаволга. — Но даже ты не можешь гарантировать, что она будет в безопасности.
Она повернулась к Голди.
— Хорошенько подумай, и только потом делай выбор.
Голди думала. Она думала об этом в первую ночь в городке и о том, как испугана она была. Она подумала о Морг и Старой Царапине и о том моменте, когда она обошла огромный камень и столкнулась с бриззлхаундом. А ведь будет хуже. НАМНОГО хуже.
Была ли она храброй? Она так не считала. Сможет ли она остаться в таком опасном месте?
В ее голове эхом отдавались слова Ольги Чаволги. Мы защищаем музей и мы защищаем город…
Голди спрятала руку в карман и нащупала маленькую птичку. Больше всего на свете она хотела спасти маму и папу из Дома Покаяния. Но Тоудспит был прав, никто не сбегал из этого ужасного места до окончания срока наказания.
По крайней мере, если она останется здесь, то она сможет защитить их от чего-то еще более худшего. Она будет защищать Фэйвор, фроу и херро Берг и всех своих друзей.
Она сделала глубокий вдох.
— Я остаюсь, — сказала она. И сама удивилась тому, как спокойно прозвучал ее голос. — Я сделаю все, чтобы помочь.
Язык жестов
— Тебе следует кое-чему научиться, — сказала на следующее утро за завтраком Ольга Чаволга. — Мы будем учить тебя в зависимости от того, есть ли у нас время. Но Тоудспит будет твоим главным учителем.
Тоудспит застонал.
— А это необходимо?
Шинью посмотрел на него поверх газеты.
— Не так давно ты сам учился этим вещам. И я уверен, что ты помнишь, как это было трудно.
Тоудспит вспыхнул и отвернулся. Он за все утро не сказал Голди ни слова, а она не разговаривала с ним. Она не доверяла ему и была полна решимости не поворачиваться к нему спиной.
К Бру она тоже не поворачивалась спиной. Он сейчас был на кухне, маленький белый песик, лежавший в ногах у херро Дана, но Голди не могла забыть о том, что скрывается внутри.