— Чем скорее вы начнете, тем лучше, — сказала Ольга Чаволга. — Тоудспит, отведи Голди в Неизвестность и научи ее бегать.
Тоудспит не шелохнулся.
— А как насчет Шинью? Чем он будет заниматься?
— Я вернусь в город, — сказал Шинью. — Надо…
— Я могу пойти с тобой! — перебил его Тоудспит. — Я могу переодеться, притвориться, что ношу охранную цепь!
— Нет, — сказала Ольга Чаволга. — Ты будешь учить Голди.
— Но я смогу узнать…
— Нет! — голос Ольги Чаволги был строгим, словно она еще не простила Тоудспита за злую шутку, которую он сыграл вчера.
«Хорошо», — подумала Голди. — «Я тоже».
— Есть кое-какие ниточки, которые я хочу проследить, — сказал Шинью. — И один я справлюсь лучше.
— Ну да, конечно, — пробормотал Тоудспит.
— Что? — переспросил Шинью.
— Ничего.
— Ты что-то сказал, Тоудспит?
Мальчик сверлил взглядом стол.
— Ну да, конечно. Ты будешь делать что-то полезное.
— Ты считаешь, что учить Голди бесполезное занятие?
— Она безнадежна, — заявил он — Она ничего не знает.
Шинью отложил газету и встал.
— Так, с меня хватит, — он повернулся к Голди. — Я думаю, ты знаешь язык жестов?
Голди кивнула.
— А ты, Тоудспит?
— Все знают язык жестов, — проворчал мальчик.
— Но тот ли это самый язык? — спросил Шинью. — Я сомневаюсь. Даже в Старых Кварталах я видел шесть разных версий языка жестов.
— И что? — спросил Тоудспит.
— А то, что пока я не скажу, вам с Голди запрещается говорить друг с другом вслух.
Голди бросила на Тоудспита быстрый взгляд.
— А что если у нас разные… версии?
— Тогда вам надо как можно скорее выработать общий язык. Не думаю, что общий язык так уж сложно выработать. Если вы будете сотрудничать.
— Но Шинью… — сказал Тоудспит.
— Нет! Ни слова пока я не вернусь! — и Шинью взяв арфу вышел из кухни.
Неизвестность, казалось, состояла из грязи, мха и вонючих прудов. Земля пружинила под ногами, словно губка. Даже воздух был влажным и вокруг Голди летали маленькие кусачие насекомые, норовившие сесть ей на руки.
— Это… — начал было Тодуспит. Он замолчал и поморщился. А затем показал: «Это туалет. Не взлетай рыбкой или ты суматоха».
Голди изумленно посмотрела на него.
— Что? — показала она.
На лице мальчика появилось страдальческое выражение. Тоудспит медленно и осторожно показал:
— Это. Туалет. Не. Влетай. Рыбкой. Или. Ты. Суматоха.
— Не понимаю? — показала ему в ответ Голди.
Тоудспит моргнул, словно она сказала что-то странное. А затем пожал плечами.
— Ударь меня? — показал он и, повернувшись к ней спиной, пошел по узкой тропинке, которая вела между прудами.
Такому искушению противостоять было невозможно. Голди догнала его, сжала кулак и изо всех сил ударила в плечо.
Он вскрикнул и резко обернулся.
— Зачем ты это сделала?! — спросил он вслух.
— Ты сказал ударить тебя. Вот так, — показала Голди. И ударила снова.
Тоудспит сузил глаза.
— Нет! — показал он. — Ударь меня! Вот так!
И он поманил ее за собой.
— Хочешь сказать… — Голди сделала знак, обозначающий «следовать».
— Нет! Это значит… — Тоудспит остановился, покраснев. А затем обхватил себя руками, словно обнимал кого-то. — Понятно? Я НЕ имел это в виду. Я сказал — ударь!
И Голди ударила снова.
— Прекрати!
Голди пожала плечами.
— Ты говоришь мне бить, и я бью.
Тоудспит скривился. Он наклонился и, подобрав камень, и бросил его в один из прудов. Поднялось несколько десятков пузырей, которые взорвались с мерзким чавканьем. Вонь стала гуще.
Тоудспит тяжело вздохнул. А затем показал:
— Следуй за мной, — и поспешил прочь, оглядываясь, словно опасался того, что Голди подкрадется и обнимет его.
Голди была почти уверена, что прежде она видела Тоудспита. И он определенно жил в Старом Квартале, где-то около Канонерского канала. Но Шинью был прав — мальчик разговаривал на совершенно другом языке жестов, который сильно отличался от того, который она знала. Маленькие слова вроде «я», «ты» и «нет» были похожи, но на этом сходство заканчивались. А если им грозит опасность, как говорили Ольга Чаволга и херро Дан, то им просто необходимо найти способ понимать друг друга.
Чем дальше они заходили в Неизвестность, тем горячее становился воздух. Пот стекал по лбу Голди, и она очень обрадовалась, когда Тоудспит остановился и показал: