В тот же день, пополудни, когда Дарина еще висит в интернете (у нее появилась идея новой колонки для женского журнала — почему в нашей культуре непопулярна тема беременности?), звонит мобильный.
— Привет, дорогуша.
Антоша, ее бывший оператор. Голос из прошлой жизни, укол уже не боли, а той тихой грусти, которой рано или поздно затягивается боль всякой утраты: а хорошая все же была жизнь…
— Привет, Антоша. Рада тебя слышать.
— Врешь, наверное. Какая тебе радость слышать такого старого хрыча. Юрко вон, говорит, видел тебя недавно на бульваре Давыдова с таким парубком, что до сих пор не может успокоиться. Осунулся даже.
Вот же, Киев, большая деревня… На бульваре Давыдова — это, наверное, когда они с Адькой ездили к Руслане осматривать Владины картины? Адвокат Н. У. подъехал уже после, значит, Юрко, по всему, их видел, когда они высаживались из машины, почему же не окликнул?.. Но, тем не менее, ей приятны Антошины слова, приятно, что их видели с Адькой и перемывают ей на студии косточки — она любила эту бурсацко-легкомысленную, вечно-кипящую, как на малом огне, атмосферу студийных сплетен, шуток, флиртов, «капустников», вечеринок, к которым готовятся неделями, а потом еще месяц обсмактывают, кто с кем пришел… Дети, мелькает у нее. Взрослые, порой даже пожилые уже дети, которым поручено всерьез играть в виртуальный мир.
— Не ревнуй, Антошкин, — говорит она, с удивлением узнавая в собственном голосе материнские интонации. — Я все равно тебя люблю.
— Хорошо, считай, что я тебе поверил. Что поделываешь?
— Да так… Разное. Бежала через мосток, ухватила кленовый листок…
— И как она, такая жизнь?
— Все еще лучше, чем в среднем по стране. А у вас что слышно?
— Хорошо тебе… А у нас в квартире газ. Прорвало…
— Что, сильно вытекает?
— Не то слово, мать. Блевать — не переблевать. Цензура уже, как при Совке, была. Я себя опять тем же самым гандоном почувствовал, даже помолодел на двадцать лет…
— Ты еще не старый, Антоша, — говорит она, поняв, что он звонит пожаловаться. — Не хорони себя раньше времени, — (Все же придется закрыть компьютер, с сожалением решает она, — но эту закладку на сайт для будущих мам она сохранит…)
— Так не я же хороню, меня хоронят… А для гандона я уже стар, Даруха. Знаешь, как покойный Лукаш говорил, тот, что вместо Дзюбы сесть хотел, но Дзюба покаялся, а Лукаша отовсюду поперли…
— За кого ты меня принимаешь, думаешь, я не знаю, кто такой Лукаш?..
— Ну ты же тогда еще соплюхой была, а я уже работал, помню, как каждое его слово становилось местным фольклором… Когда его спрашивали, как живете, он отвечал: лежу — но через «е»!
— Класс. Нужно запомнить.
— Ага. Вот и мне уже хочется — чтоб через «е»… Не мальчик же я, правда, чтоб меня так нагибать. Пусть уж малолетки, они из провинции таких понабирали — за штуку в месяц кому хочешь минет готовы делать… С подсосом…
— Что, все так плохо?
— Мрак, говорю тебе. Полный бэк ин зе ЮэСэСаР. К новостям каждый день присылают список тем с инструкциями — что освещать и даже какими словами, а чего, типа, и не было. Только «дорогого товарища Брежнева» еще вставить, и можно было календари не менять… Кроме твоей, еще три программы закрыли, — он перечисляет, и Дарина невольно охает: все закрытые программы — авторские, те, что до недавнего времени и делали их канал непохожим на другие, а что же осталось?
— Что, и программу Юрка закрыли?..
— Формат поменяли. Прямого эфира теперь не будет. Вообще не будет, теперь даже ток-шоу будут транслировать в записи, чтобы случайно кто-нибудь что-нибудь недозволенное не ляпнул. К выборам готовятся… Зато сериалов московских накупили — мама не горюй!..
— А новое шоу запускают? У них в планах был какой-то грандиозный конкурс для молодых зрительниц — «Мисс Канал» или что-то в этом роде…
— А, школа блядей? Не знал, что ты в курсе. Нет, с этим до выборов решили подождать. Говорят, кто-то слил оппозиции инфу, будто за тем проектом стоят акулы порноиндустрии, и концы ведут на Банковую, а власть сейчас лишний раз подставляться не заинтересована, у них и так, чем ближе к октябрю, тем больше штаны спадать будут… Репортаж из Мукачево видела?