Выбрать главу

«КОГДА ПОСТИГ МЕНЯ СУДЬБИНЫ ГНЕВ...»

Взрослым А. С. Пушкин впервые побывал в Михайловском летом 1817 года. Его родители собирались провести это лето по обыкновению в своем псковском имении, и поэт, только что окончив Лицей и получив отпуск «для приведения в порядок домашних дел», отправился туда вместе с ними 9 июля. В его дневниках сохранилась запись о первом приезде в Михайловское: «Вышед из Лицея, я почти тотчас уехал в Псковскую деревню моей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, русской бане, клубнике и проч...»

Юный поэт был очарован здешней природой. Он проводил время не только в Михайловском, но бывал в доме своих новых знакомых Осиповых-Вульф, гостил у своего двоюродного деда Петра Абрамовича Ганнибала — владельца соседнего с Михайловским села Петровского. Пушкин пробыл в деревне полтора месяца и в стихотворении «Простите, верные дубравы!», написанием перед отъездом, тепло говорил о проведенных здесь днях:

Простите, верные дубравы! Прости, беспечный мир полей, И легкокрылые забавы Столь быстро улетевших дней! Прости, Тригорское, где радость Меня встречала столько раз! На то ль узнал я вашу сладость, Чтоб навсегда покинуть вас? От вас беру воспоминанье, А сердце оставляю вам.

Вторично Пушкин приехал в Михайловское летом 1819 года. Накануне отъезда из Петербурга он, как бы уже предчувствуя радость новой встречи с полюбившимися ему местами, писал:

Смирив немирные желанья, Без долимана, без усов, Сокроюсь с тайною свободой, С цевницей, негой и природой Под сенью дедовских лесов; Над озером, в спокойной хате, Или в траве густых лугов, Или холма на злачном скате... («Орлову»)

Поэт ехал на этот раз в псковскую деревню с тем большей охотой еще и потому, что он только что перенес тяжелую болезнь — «горячку» (тиф) — и предвкушал впереди оздоровляющий отдых:

Я ускользнул от Эскулапа Худой, обритый — но живой; Его мучительная лапа Не тяготеет надо мной. .   .   .   .   .   .   .   .   . Меня зовут холмы, луга, Тенисты клены огорода, Пустынной речки берега И деревенская свобода. («N. N.— В. В. Энгельгардту»)

Этот приезд в Михайловское значителен в творчестве поэта созданием антикрепостнического стихотворения «Деревня». Начало его — светлое, приподнятое описание здешнего пейзажа, радость встречи с родными местами:

Приветствую тебя, пустынный уголок, Приют спокойствия, трудов и вдохновенья, Где льется дней моих невидимый поток        На лоне счастья и забвенья. Я твой: я променял порочный двор цирцей, Роскошные пиры, забавы, заблужденья На мирный шум дубров, на тишину полей, На праздность вольную, подругу размышленья.

Однако красота здешней природы не заслоняет поэту, тогда уже автору известных вольнолюбивых стихов «Вольность» и «К Чаадаеву», гнетущей картины крепостнического произвола. С гневом Пушкин говорит о нем во второй части «Деревни»:

...Здесь барство дикое, без чувства, без закона, Присвоило себе насильственной лозой И труд, и собственность, и время земледельца. Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам, Здесь рабство тощее влачится по браздам        Неумолимого владельца. Здесь тягостный ярем до гроба все влекут...

Пушкин не случайно повторил в стихотворении многократно слово «здесь», ибо теперь он сам лично увидел в псковской деревне бесчеловечность крепостного права.

«Никак нельзя считать это стихотворение протестом лишь против „злоупотреблений“ крепостного права. С большой отчетливостью в нем говорится о том, что «дикое барство» присвоило себе «и труд, и собственность, и время земледельца». Формула крепостного права дана здесь чуть ли не во всей своей теоретической, научной полноте», — пишет советский историк М. В. Нечкина.

И не случайно это острое социально-политическое произведение Пушкина, написанное в Михайловском на основе личных впечатлений, полностью увидело свет только в 1870 году.

11 августа 1819 года Пушкин уехал из Михайловского после месячного пребывания здесь и накануне отъезда написал проникнутое любовью к нему стихотворение «Домовому»:

Поместья мирного незримый покровитель,       Тебя молю, мой добрый домовой, Храни селенье, лес и дикий садик мой       И скромную семьи моей обитель! .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . Останься, тайный страж, в наследственной сени, Постигни робостью полунощного вора              И от недружеского взора              Счастливый домик охрани!       Ходи вокруг его заботливым дозором...