— Завидую, — криво улыбнулась я.
Лучше бы чипсы с сиропом, честное слово. Я на этой стадии есть вообще ничего не могла, за очень редкими исключениями. В любое время суток. Правда, имелась в такой неприятности и своя светлая сторона: мне тогда было совершенно безразлично, что там задумала мама и кого наприглашала.
Зато вот теперь меня начало потихоньку отпускать, и больше не удавалось увильнуть от участия в процессе под предлогом плохого самочувствия. Чем мама со всем энтузиазмом и воспользовалась, приступив к выбору платья.
— Позавидуешь, когда я с таким аппетитом в платье не влезу, — со смешком ответила Оливия. — Это будет катастрофа.
— Брось, — отмахнулась я. — Немного перешить имеющееся проще, чем найти то, что устроит мою дорогую матушку.
Мою дорогую матушку устраивал только один вариант: чтобы вся бесчисленная родня ахала и грызла локти от зависти при виде прекрасной меня. Меня, совсем сейчас не прекрасную, вполне бы устроило большую часть этой родни не видеть вообще никогда, а остальных — как можно реже.
— Кстати, — вскинулась Оливия, — а что с нашим уважаемым ректором? Чего-то я его не видела сегодня. А обычно он появляется на защитах.
— Да ничего, — пожала плечами я. — Заявил, что знать не знал, что «звезда» действующая, приобреталась она как заготовка. По бумагам всё сошлось, не подкопаться.
— А книга?
— Утверждает, что купил её на аукционе антикварном. И понятия не имел о содержании, прочесть-то так и не смог. Даже не соврал, скорее всего. Уверял, что, если бы смог, немедленно передал бы куда следует. В общем, отделался лёгким испугом.
— Думаешь, врёт?
— Ну, подельником Брэна он не был, — развела руками я. — Так что может и нет.
Самой мне очень хотелось верить в последнее, иначе мои планы на аспирантуру начинали выглядеть откровенно сомнительными. А выбор, между тем, был неширок: либо продолжать учёбу, либо на пару лет просто становиться домохозяйкой, потому что никому в здравом уме не нужен сотрудник со столь конкретной перспективой на декрет.
— На вручение дипломов идёшь? — сменила тему Оливия.
— Не знаю, — вздохнула я.
Откровенно говоря, хотелось уже проснуться, и чтобы всё закончилось. Никаких больше платьев, приглашений, меню и развлекательных программ. Вообще никаких, не только семейных. Сбежать куда-нибудь подальше и отдохнуть в тишине хотя бы пару недель.
Телефон пискнул, напоминая, что хрономагии не существует, и никуда мне от момента настоящего не деться. И мама, разумеется, даже не подумала спросить, как я там защитилась. Кому это интересно, честное слово? Куда важнее было сообщить, что обнаружено очередное идеальное платье, и надо бы успеть сегодня доехать его примерить.
— Нетушки, не пойду, — язвительно сообщила я телефону. — На сегодня у меня совершенно другие планы.
— Это какие?
Я мечтательно закатила глаза и ответила:
— За платьем поеду. За тем, которое нравится мне, а не маме. Раз уж весь этот цирк неизбежен, должна же я получить от него хоть какое-то удовольствие.
* * *
Никогда не любила жару, особенно такую, июньскую, от которой асфальт плавится, наполняя город не самыми приятными ароматами. Даже сейчас, глубокой ночью, они толком не исчезали, заставляя вертеться с боку на бок в поисках удобной позы. Впрочем, правда заключалась в том, что не спалось мне совсем по другой причине.
Ничего из ряда вон, работа как работа, не в первый и не в последний раз. Именно это я повторяла себе снова и снова, пытаясь то закутаться в одеяло, то в обнимку с ним улечься, то поверх него. Но мерзкое предчувствие чего-то нехорошего не давало покоя в любой позе.
В конце концов я услышала щелчок замка, потом стук закрывшейся двери. Очень тихий, но его оказалось достаточно, чтобы очередным звуком стало обиженное хныканье проснувшегося Эвана.
Мысленно ругнувшись, я сползла с кровати и взяла сына на руки, пока не разревелся. К счастью, на этот раз обошлось, убедившись, что мама никуда не исчезла, он быстро успокоился и довольно засопел.
На цыпочках выйдя в коридор, я тут же зажала нос. Пахло там как в старом погребе: сырой землёй и ещё чем-то сладковато-отвратительным. Сходу я запах не опознала, а гадать о его происхождении как-то не очень и хотелось.
— Ребёнка разбудил, — констатировала я.
— Прости. Не думал, что так надолго застряну.
— Никогда такого не было, и вот опять, — проворчала я, почти уже не сердясь. — Снимай это всё немедленно.