Из профессорской квартиры Трофимов выскочил окрыленным. Вместо крыльев его несла вперед потертая черная папка. Не замечая ничего вокруг, он пролетел кварталов семь и приземлился на обшарпанную зеленую скамейку в небольшом тенистом сквере. Достал фотографии, всмотрелся. Чей же это перстень? Мифического Иуды? Такого, естественно, быть не может! Неизвестного мистификатора? Но создать такую тонкую резьбу мог только гениальный мастер, а надувательство окружающих плохо уживается с талантом… Он закрыл глаза, чтобы лучше думалось, но все равно дельных мыслей в голову не приходило. Горло пересохло, очень хотелось пить, так что он почти физически ощутил запах крем-соды и свежесть лопающихся пузырьков газа.
– Вот, пожалуйста, пейте, жарко сейчас, – услышал Иван вежливый голос. И, открыв глаза, увидел прямо перед своим носом граненый стакан газировки с грушевым сиропом. Снизу действительно поднимались пузырьки углекислоты и лопались на поверхности, разбрасывая микробрызги. Стакан, доброжелательно улыбаясь, держал какой-то незнакомый человек средних лет, рыжеватый, с простецким лицом рабочего или крестьянина. На нем была клетчатая рубашка с рукавами по локоть, мятые штаны и клеенчатые босоножки за три сорок, надетые на босу ногу.
– Что? Откуда? – невпопад спросил молодой человек, отодвигаясь.
– Так вон же автоматы! – показал через плечо незнакомец. – Я стакан выпил, взял второй – в тенечке посмаковать, а вижу – у вас даже губы запеклись. Пейте, пейте…
– Спасибо, я вам три копейки отдам. – Иван принял стакан, жадно припал к холодному стеклу, залпом выпил. Газировка была вкусной, похоже, сироп не разбавленный. Он обернулся – сзади, за кустами, действительно желтели автоматы с газ-водой. Как он их не заметил?
– Сейчас-сейчас, – молодой человек сунул стакан обратно рыжеволосому и стал шарить по карманам, но мелочи, как назло, не было.
– Пустое, не извольте беспокоиться, – отмахнулся незнакомец. – Я вот заглянул в ваши фотографии…
Иван обнаружил, что снимки перстня он веером держит в левой руке, и поспешно сложил их, как игрок складывает карты, чтобы партнер не подсмотрел.
– И что? – спросил он.
Вопрос прозвучал резко.
– Ничего, сударь, совершенно ничего, – пожал плечами незнакомец. И, оглядевшись, тихо добавил: – Он настоящий.
– Что?! – вскинулся молодой человек.
– Никакой мистификации. Он самый настоящий, – рыжеволосый успокаивающе похлопал Ивана по руке. У него был нос картошкой, весь в красных прожилках, маленькие круглые глаза под почти невидимыми полукружьями бровей.
– Вы хотите сказать, что Иуда был на самом деле?
– В этом нет никакого сомнения.
– Но все знают, что ни Бога, ни…
– Тс-с-с… – рыжеволосый предостерегающе поднял руку. – Вы ошибаетесь. Дело обстоит с точностью до наоборот: все знают, что обе стороны в мироздании присутствуют. И между ними существует… ну, скажем так – некоторое противостояние…
Трофимову что-то казалось неестественным. Странной была сама ситуация, странное противоречие существовало между простоватой внешностью неожиданного собеседника и его учтивыми манерами, а тем более свободно льющейся речью. И этот нос пьющего человека, и лишенные глубины глаза, и руки с неровными грязными ногтями… Все это настолько явно не соответствовало философской направленности затеянного им разговора, что Иван почувствовал себя не в своей тарелке.
– Сомневаешься? – насмешливо спросил рыжий. – Вижу, что сомневаешься. Ваша идеология отрицает все божественное и идеальное, поэтому тебя не убеждают ни перстень, ни я, хотя мы ведь вполне материальны! Но ты раб коммунистических идей…
– Я не раб! – вскинулся молодой человек. – Я научный работник!
– Не обольщайся! Вы все рабы! Рабы тех наглых и глупых догм, которые вбивали вам в головы с самого рождения. Вы отрицаете все, что не способны объяснить, вы вообразили себя венцом творения, вы злые, хищные, жадные! Вы отрицаете всё и вся! Отрицаете даже Того, кого весь христианский мир считает Спасителем! Но он зря жертвовал собой, вы этого не стоите! Его жертва оказалась напрасной! Его дома превращены вами в склады, харчевни и конюшни! Он все еще наивно полагает, что вас можно воспитать добром и любовью, но на самом деле вы способны воспринимать лишь силу, жестокость и злую волю. Да еще личную выгоду! Но перстень вас испытывает. И тебе тоже предстоит пройти испытание!
– Что за ерунду вы несете? – растерянно спросил Иван.