Пропажа святого Иеронима замечена, хотя и недостаточно быстро. Парочка уже успела покинуть музей. По убеждению Брайтвизера, их аристократичный криминальный стиль, в костюмах «Хьюго Босс» и юбках «Шанель» вместо бомб и автоматов «узи», сводит на нет шанс, что их опознают свидетели. Преступление лучше всего удается, говорит он, когда никто не знает о том, что оно совершилось. Самого себя он видит в музее охотником, в элегантном костюме вместо камуфляжа. Если в музее, полном туристов, никто не может описать похитителей, либо каждый тычет пальцем в соседа, тогда под подозрением оказываются практически все. В газетных статьях, посвященных похищению святого Иеронима, говорится, что власти не могут установить, сколько было преступников и как они выглядели.
Брайтвизер с Анной-Катрин стараются собирать все заметки о своих преступлениях. Это их основной источник информации о том, насколько близки органы правопорядка к их поимке. До сих пор, после четырех случаев – пистолет и арбалет во Франции, картина и икона святого Иеронима в Швейцарии, – ни один следователь, насколько может судить Брайтвизер из газет, не объединил эти преступления, не выразил опасения, что, возможно, орудует серийный преступник. Статьи добавлены в альбом с вырезками, который парочка хранит на балдахине над кроватью с четырьмя столбиками. Брайтвизер часто снимает альбом, чтобы перечитать заметки и порадоваться. Он представляет себе, как некий полицейский, изучая эти преступления, признает их с Анной-Катрин аристократичными и благородными ворами.
Чтобы так наряжаться и путешествовать, парочке приходится экономить. Одежда в основном куплена в магазинах «Emmaüs», французском аналоге магазинов Армии спасения. За большинство нарядов он платит, в пересчете на доллары, десятку или даже меньше. Кроме сумм, полученных от бабушки с дедушкой – они частенько подкидывают больше тысячи долларов в месяц, – он получает деньги от матери, заодно с бесплатным проживанием и питанием. Но в основном он живет на пособие по безработице, и Анна-Катрин приносит домой около полутора тысяч долларов в месяц. Этого достаточно для жизни.
Все их совместные ограбления из-за работы Анны-Катрин приходятся на выходные. Она гораздо менее склонна к риску, нежели он. Несколько раз в музее, когда Брайтвизер уже был готов к краже, она говорила «нет». Она с большей опаской относится к охранникам, туристам и камерам слежения, говорит Брайтвизер, хотя и не показывает этого; она довольно часто нервничает, находясь в музее; кроме того, у нее определенные требования к размеру предметов – не важно, насколько плоха охрана и насколько сильно желание Брайтвизера. Картины должны быть, без рамы, максимум полтора на полтора фута – и чтобы не выпирали у него из-за спины. Скульптура должна быть меньше кирпича, чтобы не топорщить ткань пиджака, рюкзак или сумку.
Лучшие воровские навыки Анны-Катрин, похоже, противоположны его собственным. Если у Брайтвизера сверхъестественная способность высматривать слабые стороны в системе охраны, то Анна-Катрин нутром чует сильные. Она чаще замечает людей, которые, как кажется, с подозрением наблюдают за ними. Он сфокусирован с точностью лазера, она же наблюдает картину в целом. Это сочетание инь и ян обеспечивает их «профессиональный» успех. Брайтвизер всегда отказывается от кражи, когда она того требует, почти не споря. «Я доверяю ее интуиции», – скажет он не раз в своих интервью. Однако, если избранный предмет не выходит у него из головы, Брайтвизер иногда возвращается в музей один, пока она на работе. Он рассказывает ей об этом, или же она сама замечает в их мансарде новый экспонат. Анна-Катрин терпит подобные вылазки, говорит Брайтвизер, хотя относится к ним без восторга.
С одной такой одиночной экскурсии он притаскивает большого деревянного льва, облапившего ягненка, – аллегория жертвы во искупление греха. Резная работа изумительная, но у него под пиджаком она как бетонный блок. Он несет ее перед собой, выпирающую, словно пузо, и вразвалочку выходит из музея. Брайтвизер чувствует, что способен делаться в музеях почти невидимкой. Он ниже среднего роста, едва лишь пять футов и девять дюймов, пружинистый и гибкий, словно ивовая ветка, с бледной кожей, темно-каштановыми волосами и по-детски щекастым лицом. Он сливается с помещением, движется по стенам. Он способен красть, когда рядом люди, даже охранники.